Корни национального экстремизма

Предпосылки явления

– Александр Абрамович, каковы предпосылки зарождения в России фашистских тенденций, в частности такого явления в молодежной среде как скинхеды?

– Я бы выделил три основных фактора.

Первый – чувство ущемленного, или оскорбленного национального достоинства, глубоко укоренившееся в последнее время в российском обществе. Оно вызвано двумя обстоятельствами. Во-первых, тем, что силы, которые в 90-е годы были у власти, активно форсировали, мягко говоря, свою ненациональную политику. Я не хочу говорить «антинациональную», это звучит как обвинение. Вспомните, обществу внушалось, что Россия – это «империя зла», которая всегда приносила одно лишь зло и своему народу, и всем окружающим, – что вся ее история – это якобы история кровавых преступлений и бездарных просчетов.

Второй фактор – разочарование большинства населения России в западных державах, которые, одно время, особенно в кругах интеллигенции, по наивности рассматривали как страны, решившие все свои проблемы, где повсеместно текут молочные реки с кисельными берегами. Существовала иллюзия, что они по первому зову прибегут на помощь бедствующей России и покажут нам как обустроить нашу «нескладную» жизнь. В то время напоминания о том, что западные страны – такие же государства, как и другие, у них есть свои сложные проблемы, свои конфликты, и руководствуются они в своей политике собственными, а отнюдь не нашими интересами, вызывали лишь недоверие, иронию и отторжение. Только потом, когда люди убедились, что потенциальные благодетели охотно пинают ослабевшую Россию ногами, что каждый из них пытается, пользуясь ситуацией, откусить от нее лакомый кусочек, началось прозрение, которое обернулось глубоким разочарованием.

Напомним, что начале 90-х годов, никакого массового национального высокомерия, никакой массовой ксенофобии в России зафиксировано не было. Это подтверждает тот факт, что население России сравнительно спокойно приняло распад Советского Союза, т.е. по сути дела большой России. Не было проявления активного недовольства, протестных выступлений, поскольку отсутствовало ощущение угрозы национальной идентичности, в основе которого обычно лежит гипертрофированная ориентация на национальную самоценностность. Но в результате двух названных выше обстоятельств такое ощущение возникло.

Второй причиной проникновения в молодежную среду фашистских идей является разрушение основ системного воспитания молодежи. Ее бросили на произвол судьбы. Возобладала радикально-либеральная точка зрения, согласно которой каждый живет, борется и умирает в одиночку. Поэтому на протяжении целого десятилетия проблемами молодежи никто не занимался. Немалую роль сыграло и то, что рыночные реформы обернулись для самых молодых далеко не лучшей стороной, создав для них, с одной стороны, многочисленные соблазны, а с другой – возведя многочисленные барьеры на пути вертикальной социальной мобильности – в области материального обеспечения, образования, профессиональной подготовки, служебного роста и т.д.

Совпадение обеих обстоятельств и породило то явление, о котором у нас идет разговор. Кстати, его символизируют не только скинхеды. Существуют и другие радикально-националистические молодежные движения. Да и не все те, кого принято именовать скинхедами, придерживаются радикально-националистических взглядов.

Дезориентированная, брошенная на произвол судьбы молодежь ищет себе систему ценностей, которая бы ее устраивала. В своем поиске она выходит на разные идеологические источники, подвергается самым различным соблазнам.

Обычно важным фактором сплочения любых групп является наличие общего врага. Это свойственно каждой организации, не имеющей четких представлений о целях своей деятельности, а только ищущей их. Общий враг должен быть конкретным, видимым. Он должен быть доступен для непосредственного действия и символизировать причинную связь явлений. Его образ должен облегчить поиск ответа на извечный вопрос «кто виноват?»

Общим врагом для скинхедов стали «чужаки». А его появление было актуализировано существенным ростом иммиграции. И здесь мы сталкиваемся с третьей причиной появления скинхедов.

Чисто психологически «чужаки», особенно если их много, представляют собой весьма удобный материал, для того, чтобы вылепить образ врага. Они выглядят необычно, у них другие манеры, другой образ поведения, иная реакция на происходящее и т.д. Это, с одной стороны, привлекает внимание, с другой – вызывает реакцию отторжения. Такая реакция в какой-то степени свойственна всем народам.

Я много лет занимался Германией – ее историей и политическими отношениями. Вопреки распространенным у нас представлениям там тоже существует ксенофобия,– быть может, не так ярко выраженная, как некоторых других странах, но тем не менее…. И питательную среду для этой ксенофобии образуют иммигранты. А начинается все с бытового уровня.

В памяти у меня застрял один, как мне кажется, весьма наглядный эпизод. Это было в 70-е годы, когда в Германии проживало множество иностранных рабочих – выходцев из Испании, Италии и Португалии. В поезде, в котором я ехал, первоначально находились одни немцы. Все было предельно чинно и тихо. Каждый занимался своим делом. Разговоры сводились к самым кратким фразам. И вот на одной из промежуточных станций в вагон ввалилась семья португальцев. Ее провожала многочисленная группа родственников или знакомых. Поднятый при этом шум достиг крайних пределов. Новые пассажиры, толкаясь, высовывались в окна, бурно жестикулировали. Можно было подумать, что мы стали свидетелями некой катастрофы. В действительности ничего особенного не происходило. Люди просто обменивались впечатленииями, давали прощальные наставления провожающим и т.д. Дело в том, что португальцы, как многие южане, выражают свои чувства очень громко и бурно – не чета северным европейцам. Они не собирались никого травмировать. Так принято вести себя на их родине, так они вели себя там, куда приехали. Но нужно было видеть реакцию на происходящее пассажиров-немцев. Они были шокированы, напуганы, возмущены. Им явно казалось, что привычный им мир рухнул в бездну. Лишь через несколько часов на их лица вновь вернулось прежнее умиротворение.

Так, на бытовом уровне рождается ощущение: «понаехали!». Такое типичное российское выражение: «понаехали», «не сидится им дома», «чего они делают у нас?».

А уж если чужаки торгуют на рынке, при том еще и вздувают цены, то тут, вроде бы, все очевидно. Вот, он враг, причем близкий и доступный.

– Нужно ли нам такое количество иммигрантов?

– Использование нами иностранных рабочих – это экономическая потребность. По последним данным в год Россия теряет примерно 1 млн. работоспособных граждан. Каждый год численность нашего населения сокращается на 700 тысяч человек. Если мы полностью закроем иммиграцию, нам придется несладко... Это одна сторона вопроса. А вторая состоит в том, что у нас нет нормальной, продуманной иммиграционной политики, существующей в там, где, прежде всего, решается вопрос, кто нужен стране, а кто нет.

Не забывайте, что у нас 15 лет открыты границы на востоке и юге. Поэтому к нам приезжает кто угодно. Нам приходится иметь дело не просто с иммиграцией, а, в значительной степени, с нелегальной иммиграцией, что само по себе очень опасно. Ведь мы не знаем, кто приехал и с какими целями. Через открытые границы едут все, в том числе и преступники.

При нормальной иммиграционной политике государство четко контролирует приток мигрантов (определяется необходимое количество работников, число районов, где они нужны, проводится специальная вербовка, и в первую очередь предоставляется возможность приехать тем, кто нам нужен) и заботится о них: дает им жилье, включает в систему социального обслуживания, устанавливает нормальную зарплату и т.д. так как . не хочет, чтобы они оказались на социальном дне. А если кто-то из мигрантов нарушает закон, нужно либо немедленно отправлять его обратно, либо, если это необходимо, сажать в тюрьму. Иными словами, мы должны добиться того, чтобы к нам приезжали те, кто нам нужен и селились там, где это нам нужно. Если же этого не делать, если не заботиться об устройстве и условиях жизни иммигрантов, то прогнозируемый результат будет один: обстоятельства будут сталкивать значительную часть иммигрантов на социальное дно, толкать на путь преступности.

– Неужели от разумной миграционной политики скины перестанут бить и убивать иностранцев?

– Иммигранты будут быстрее и лучше интегрироваться в наше общество. В иммигрантской среде упадет уровень преступности. Сократится численность бытовых конфликтов. Соответственно поблекнет мотивировка, которые используют для оправдания своей деятельности скинхеды. Уменьшится приток молодежи в их ряды.

Если мы ничего не сделаем для того, чтобы решить названные выше проблемы, то столкнемся (и уже сталкиваемся) с тяжелой ситуацией. В деталях спрогнозировать ее, конечно, невозможно, потому что существует множество переменных, каждая из которых вносит свой вклад в ход событий. Единственно, что с уверенностью можно предположить: произойдет резкое обострение межнациональных отношений вплоть массового пролития крови (см. справку «Совы» по убийствам иностранцев). Кроме того, налицо еще одно очень опасное явление: соответствующие настроения проникают в ряды образованной и вроде бы перспективной молодежи. Свидетельство этого взрыв на Черкизовском рынке в Москве, подготовленный и осуществленный тремя студентами Московских вузов.

Террористы будущего

– Но ведь жизнь этих-то как раз устроена, почему они идут на преступление?

– Это одна из особенностей развития общества. Когда в нем возникают острые кризисные проблемы, то они осмысливаются не обязательно страдающими от них людьми. Обычно такое осмысление осуществляют достаточно образованные люди, которые либо переживают из-за язв общества, либо пытаются использовать их в своих, эгоистических целях. Они то и подводят теоретическую базу под действия своей «пехоты». Например, во главе террористических мусульманских организаций (среди тех, кто взрывает себя и подкладывает бомбы), стоят, как известно, хорошо образованные люди. Бомбы в царя и его министров бросали в России тоже не маргиналы. Когда возникло рабочее движение, то во главе его вставали, как правило, не те, кто непосредственно работал у станка, а достаточно грамотные, интеллигентные люди. Нельзя исключать того, что и в это движение включатся и, может быть, возглавят его не просто образованные, знакомые с информационными и техническими новинками, но и одаренные, яркие личности, способные (несмотря на свою преступную деятельность) вызвать симпатию в определенных кругах общества,

Очевидно, что в стране немало людей, понимающих, что эту проблему нужно решать, и ищущих пути ее решения. Думаю, что и роль Православной Церкви здесь может быть очень большой, потому что это проблема не только социально-политическая но и нравственная.

Последнее время молодежью вроде бы начали заниматься. Кое-что делает власть, кое-что – партия власти. Однако, в основном, все сводится к показушным акциям. --Собрали ребят на Селигере, где-то провели показательную уборку мусора в лесу и на улицах… Но это ведь не решает проблемы. Необходимы системные действия, затрагивающие суть проблемы: нужно всерьез позаботиться о молодежи, организовать ее, на действительно нужное, серьезное дело, показать ей на практике, что такое хорошо, а что такое плохо.

– То, что российские скинхеды использовали поначалу фашистскую атрибутику, с чем это связано?

– Название субкультуры и внешний вид скинхедов пришли с Запада. Молодежь любит подражать чисто внешней аттрибутике. Этим, в частности, и объясняется интерес некоторых групп скинхедов к национал-социализму, т.е. к германскому фашизму. Подражание им было зафиксировано еще в 70-е годы, после показа фильма «Семнадцать мгновений весны», где эсесовцы порой выглядели весьма обаятельными людьми, одетыми в красивую форму.. После этого в больших городах и появились первые национал-шовинистические, профашистские группы. Правда, тогда они были весьма малочисленны. Разумеется, «Майн Кампф» они не читали, о фашистских идеях имели весьма смутное представление и рассматривали свои выходки как своего рода эпатаж, некую игру, выходку назло властям.

Узнав о возникновении и выходках этих групп, я, честно говоря, был потрясен – и как гражданин, и как офицер-фронтовик, прошедший войну от звонка до звонка, и как исследователь. Естественно, что с этого времени данная проблематика оказалась в центре моего внимания. С тех пор многое, конечно, изменилось. Праворадикальные организации, в том числе склонные к принятию ряда фашистских ценностей, претерпели немало модификаций. Менялись проблемы и оценки. Менялись и люди, пытавшиеся сделать карьеру на этих идеях. Поэтому мне представляются в корне неверными попытки уподоблять нынешних скинхедов давним праворадикальным группам, хотя определенное сходство в отдельных случаях и просматривается.

– Можно ли изменить ситуацию со скинхедами?

– Здесь очень много «если». Если у нас не начнут проводить нормальную иммиграционную политику, которая предполагает и регулирование объема иммигрантских потоков, и направление этих потоков, и заботу об иммигрантах, если у нас молодежь останется по-прежнему брошенной на произвол судьбы, и если не будет усилено нравственно-моральное влияние на молодежь, то ситуация может резко ухудшиться. Мне кажется это бесспорным. Ну а детали предсказать трудно. Сейчас произошли изменения в Федеральном ведомстве по иммиграции, – там сменилось руководство. У меня создалось впечатление, что оно всерьез задумалось над этой проблемой и что-то пытается сделать.

– В Германии решен вопрос с турками-иммигрантами?

– Нет, но решается. Они сейчас ужесточили иммиграционный закон. Теперь к ним, во-первых, приезжают только те, кто нужен, во-вторых, у них есть план: каждая из земель (областей) имеет свою квоту по рабочей силе. Всех легальных иммигрантов (предприниматель или муниципальные органы) подключают к социальной инфраструктуруе.

Но проблемы, конечно, существуют. Иммигранты селятся компактно. В городах, образуются анклавы, в которых в основном проживает турецкое население. И там есть такие районы, где мало кто говорит по-немецки. Немецким языком владеет только небольшая часть молодежи, которая работает вне анклава. Там господствует турецкий язык, турецкая культура и действуют свои общинные законы. Так, например, в отдельных частях района Кройцберг, в Берлине, до 80% жителей составляют турки-иммигранты. Очень много их во Франкфкурте на Майне, в районе железнодорожного вокзала, на Кайзерштрассе. Там просто сплошные турецкие кварталы. Таких городов немало.

Хотя надо сказать, что, в отличие от французов, немцы проводят более разумную, более взвешенную иммиграционную политику. Но утверждать, что там процесс будут идти гладко, я бы не стал. Если бы меня два года назад спросили, возможны ли во Франции массовые погромы, организуемые иммигрантской молодежью, вроде тех, которые произошли в конце 2005 года, я бы ответил отрицательно. Так же, наверное, ответили бы и многие французские политологи. Вообще прогнозы в этих делах – вещь бесперспективная.

Беседовал Алексей Реутский

Галкин Александр Абрамович, доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института социологии РАН и руководитель проекта «Проблемы и перспективы современной России» в Горбачев-фонде. Автор ряда работ по социологии (в частности исследовал причины возрождения фашизма, о чем написал получившую широкую известность монографию: «Германский фашизм» М. 1968,1989 г.). Последнее время занимался вопросами национальной политики и миграции. См. исследование на тему: «Старые и новые лики национальной проблемы», М. 2005 г.

miloserdie.ru