Частный опыт преодоления онанизма с помощью веры

История моей проблемы

Занимался онанизмом с детского сада. То есть, по сути, с момента, как себя помню. Поэтому трудно сказать, как изменилась моя жизнь с началом занятий мастурбацией. Определенно, это занятие внесло в мою жизнь некоторые комплексы. Мама четко дала мне понять, что я занимаюсь чем-то дурным, пригрозив отрезать мне письку ножницами. Да я и сам чувствовал себя ненормальным уже только оттого, что испытывал (тогда еще, в детском саду) огромный интерес к интимным частям женского тела. Все-то нормальные люди живут спокойно, прилично, а я, когда женюсь, буду приставать к жене со всякими странными просьбами и прикосновениями. Ну да ладно, это скорее касается вопроса низкой информированности детей о половых вопросах в советское время. Хорошо это или плохо, не знаю.

С детства я занимался физкультурой — в основном плаванием. Помню, что перед соревнованиями старался хотя бы несколько дней не предаваться дурной привычке. Сил определенно становилось больше. Но все-таки я очень редко выигрывал соревнования. Ребята, которые начали заниматься одновременно со мной, уже или закончили заниматься, или достигли немалых успехов, а все еще показывал на соревнованиях результаты на уровне новичков. Хотя на тренировках плавал быстрее. Надо мной как будто что-то давлело, давило, лишало уверенности в себе, в самые ответственные моменты мешало раскрыть себя в полную силу.

Более сознательно бороться с онанизмом я начал уже в студенческие годы. Причиной борьбы было то, что я занялся творчеством — фотографией. Уже в студенческие годы я фотографировал достаточно профессионально, начал зарабатывать этим деньги. И четко подметил, что когда занимаешься онанизмом, фотография превращается в довольно грубое, примитивное ремесло. Да, можно качественно скадрировать, определить экспозицию, поставить свет, но никакого полета фантазии, никакой «гениальности». А в молодости так хочется быть гением. (И это, в общем, хорошее, здоровое желание. Надо стремиться к вершинам, если правильно понимаешь, в чем высота и чем нужно ради нее пожертвовать, а чем нельзя.)

А когда несколько дней, хотя бы неделю воздерживаешься от мастурбации, тогда начинается творчество. Какие признаки творчества? Творчество — это мистический процесс, при котором появляется произведение, которое ты бы не смог сделать сам, в одиночку, без помощи высших сил. Писатель при этом пишет что-то, о чем он не знал, пока не написал, а фотограф снимает то, что он не видел своими глазами, до того как снял. При этом есть какая-то решительность, нет сомнений. Что-то ведет тебя к творческим успехам. Будто крылья вырастают.

И это чувство сохраняется не только во время творчества. Оно всегда с тобой — чувство полета, чувство радости. А когда занимаешься онанизмом или еще какой-нибудь большой глупостью, есть какая-то пришибленность, слабость и неуверенность. Даже людям в глаза трудно смотреть. Хотя огромное самомнение запросто может при этом присутствовать.

В детстве и в студенческие годы моя борьба с онанизмом заключалась в том, что я просто принимал решение определенное время не заниматься им. Порой удавалось, порой нет. Когда — нет, это еще больше подрывало мое уважение к себе, чувство собственного достоинства. Да, вот мое чувство достоинство определенно было очень серьезно подорвано этой больной привычкой. И еще во мне постоянно жил страх. Нередко за счет физической силы я мог отстоять свое несуществующее достоинство, но там, где нужно было отстаивать его не кулаками, а словами, или когда физической силы оказывалось недостаточно, моя душевная, психологическая несостоятельность раскрывались во всей красе.

О порнографии и наслаждении

Во время моего детства порнография еще была запрещена. Поэтому даже относительно скромные по нынешним временам описания любовных сцен в книгах вызывали бурю эмоций. Потом, в студенческие годы, появилось видео, и все стало разрешено. Это определенно усугубило тяжесть моей привычки. Если до этого я занимался онанизмом в минуты уныния или под сильным впечатлением от какого-то эротического переживания или чтобы снять напряжение, с появлением доступной порнографии мастурбация уже превратилась для меня в культ, самое яркое и сильное из всех доступных мне наслаждений. Кроме наслаждения творчеством, конечно.

Эти два наслаждения трудно сравнивать. Но стоит попытаться это сделать, потому что, по сути, между ними мы и выбираем, когда выбираем жизнь с онанизмом или без него. Так вот, наслаждение от онанизма — сладострастие — оно как бы более плотное, материальное. Наслаждение от творчества более тонкое, оно похоже (объясняю для тех, кто никогда не занимался творчеством) на наслаждение от единения с чистой, живой природой в каком-то прекрасном безлюдном месте. Наслаждение от онанизма как-то отупляет, огрубляет, делает бесчувственнее, уменьшает любовь. Наслаждение от творчества обостряет чувства, усиливает внимание и любовь ко всем обстоятельствам жизни и к другим людям. Наслаждение от онанизма делает слабее, делает неспособным на подвиг. Наслаждение от творчества делает сильнее во всех отношениях. Наслаждение онанизма — отчасти насильственное. Мы почти всегда на каком-то уровне сопротивляемся этому, но сила привычки, сила страсти одолевает нас. Наслаждение творчества — свободное, добровольное. Более того, часто требуется усилие над собой, чтобы отказаться от каких-то удовольствий (просмотра телевизора или того же онанизма) чтобы творчество стало возможным. Наслаждение онанизма всегда связано с унынием. Обычно мы этого не понимаем, не замечаем, но и занимаемся мы онанизмом чаще от уныния, и еще большее уныние следует за ним. Здоровое творчество невозможно без определенной радости, сопровождается радостью и оставляет после себя радость и удовлетворение. И еще творчество повышает чувство собственного достоинства, ведь творчество — одна из важнейших вещей, которые делают человека человеком, отличают его от животных.

Но я немного ушел в сторону от темы порнографии. Несмотря на всю силу удовольствия, которое я получал с ее помощью, порнография оставляла у меня ощущение воронки, которая засасывала меня в какую-то мрачную, темную глубину. В детстве меня возбуждали описания любовных сцен в классической литературе, описания вообще без подробностей. В видео-порнографии за относительно красивыми сценами из видеожурнала Playboy последовало жесткое порно, в котором «актеры» как будто стараются специально действовать как можно более вульгарно, извращенно. Сначала у меня это вызывало только отвращение и вопрос: «Кому это может нравиться? Кто аудитория этих фильмов?» Одни только названия некоторых сцен вызывали у меня отвращение почти до рвоты, типа «Сынок *** мать». А сцены с испражнениями?! Потом я стал замечать, что и меня тянет к все более и более извращенным сценам. То, что вызывало сладострастное чувство раньше, уже не так возбуждает, требуется что-нибудь «поядренее», больше «перчика»…

То есть механизм действия у порнографии похож на механизм действия наркотика. И там и там нужен все более и более сильный наркотик. Только в наркомании задействованы химические каналы воздействия на человека, а в порнографии какие-то другие. И на основе этого моего опыта я вполне допускаю то, что прочитал где-то: и гомосексуалистами, лесбиянками и педофилами люди нередко становятся потому, что их приводит к этому путь поиска все больших извращений, когда нормальный гетеросексуальный секс стал уже слишком «пресным». Ступая на эту дорожку, ведущую вниз, ты никогда не можешь знать, как низко скатишься, где удастся остановиться.

Понятно, что и на чувство собственного достоинства просмотр жесткого порно повлиял не лучшим образом. И на отношение к женщинам. Ведь теперь я смотрел на всех девушек, даже, может быть, порядочных, как на потенциальных участниц подобных отвратительных и порой ненормальных (на самом деле!) сцен.

Нынешние пропагандисты сексуальной разнузданности, начиная с недоброй памяти лже-сексолога Кона, уверяют, что все, что естественно, то не безобразно. Но как определить, что естественно, а что нет? Считать, что «раз мне, Ване Петрову, а я же хороший парень, этого хочется, значит, это нормально», очень глупо и наивно. Все зависит от того, как ты, Ваня Петров, жил до сего дня. Если ты до этого дня старался придерживаться человеческой нормы, тогда да, вряд ли твои желания будут далеки от нормы. А если ты катился от нормы по наклонной плоскости, например, с помощью того же онанизма и порнографии, то насколько укатился, настолько же странные желания у тебя могут возникнуть. Некоторые люди ведь и до убийства или до самоубийства доходят, и при этом в момент своего поступка думают, что это вполне естественно, оправданно в сложившейся ситуации. По себе знаю, что человек существо очень пластичное, изменчивое, и довольно просто может двигаться в сторону совершенствования, а в сторону деградации — так совсем легко. Чтобы катиться вниз, усилия и ум не нужны.

Подчеркиваю, есть норма и есть отклонения от нормы! Как есть здоровье и нездоровье. Почему-то пропагандисты безумной идеи «нормально все, что не противоречит уголовному кодексу» не утверждают, что любое состояние физического здоровья нормально. Хотя на самом деле, душевное, нравственное здоровье вещь еще более определенная и точная, чем здоровье физическое. Например, человек без руки, без уха или даже без почки может чувствовать себя вполне хорошо. А без какого-то душевного «органа», например, без благодарности или без умения прощать человек становится нравственным инвалидом, который не может быть вполне счастлив, как бы себя ни обманывал.

Отношения с девушками, женщинами

С юности я был с девушками застенчив и не уверен в себе. Я не психолог, не знаю, какую роль в этом сыграли мои комплексы, связанные с онанизмом, мое убитое чувство собственного достоинства. Но я уверен, что большую роль сыграло то, что из-за онанизма и порнографии я воспринимал девушек исключительно на физическом уровне. Я их воспринимал не как людей, а как инструменты моего потенциального удовольствия. А кому понравится, если тебя не считают человеком? Я даже не понимал, как и о чем с ними говорить. Говорить об одном, а думать совсем-совсем о другом мне казалось нечестным и неприятным. Да собственно и сейчас я предпочитаю со всеми людьми быть искренним, а не играть в игры для того, чтобы использовать человека в своих целях.

Попытка приблизиться к «тайне женщины» через съемку «ню» оказалась не очень удачной. Да, у меня возникали кратковременные связи с некоторыми из моих моделей. Но беда в том, что и модели эти, как я теперь понимаю, были людьми такими же заблудившимися, как и я, поэтому мы не обогащали друг друга, а скорее усугубляли на самое приятное душевное состояние друг друга. В общем, меня не удовлетворяли эти отношения, я чувствовал, что трачу себя не на то и поступаю безответственно, мне хотелось чего-то другого, что будет меня созидать, а не разрушать. Это было чисто на уровне ощущения, интуиции, а не каких-то нравственных норм, о которых я тогда ничего не знал.

Бывало, что в меня влюблялись и нормальные девушки, не модели «ню». Но так как я почему-то не влюблялся в них, поэтому не считал возможным сближаться с ними на физическом уровне. Некоторые из них ясно показывали, что они не против, и даже очень «за», но у меня как будто внутри какой-то барьер стоял. Я чувствовал, что потом будет плохо на душе. Онанизм — да это было плохо по отношению к себе. Но, по крайней мере, я не вредил при этом никому другому и не заводил таких связей, которые потом будет больно рвать, не брал на себя никакой ответственности. От секса ведь еще и дети иногда рождаются…

Возвращение к норме

Всем этим я занимался на фоне духовных поисков. Хотелось найти такую систему координат, которая поможет мне сориентироваться в жизни. Лучше понимать жизнь вообще и лучше управлять своей жизнью. Прочел немало книг. Если где-то в них говорилось об онанизме, везде говорилось в отрицательном ключе, как о потере жизненной энергии, которая ограничена, и которую можно было бы сублимировать в творческую или использовать в других созидательных целях. Все это сдерживало мое дальнейшее падение, но не останавливало окончательно от занятий онанизмом. Тем более, что остановиться было не так легко. Не так трудно, как наркоману перестать употреблять наркотики, но все-таки трудно. Это зависимость. А зависимость, как я понимаю теперь, можно преодолеть только если заменяешь один (вредный) источник эмоций, наслаждения другим источником (не обязательно вредным). Да, у меня было творчество, и именно оно во многом удержало меня от безудержного падения, от извращений, но нужно было еще что-то, более сильное.

Мои духовные поиски привели меня в православие. В нем я нашел ту систему координат, в которой стали очевидны ответы на самые основные вопросы моей жизни. Стали понятны все взаимозависимости между нашими поступками, нашими мыслями и нашим состоянием, количеством спокойствия, любви и радости в душе. То есть появились не только координаты, цель жизни, но и методика достижения этой цели.

Цель — любовь, а методика включает в себя сознательное освобождение от всех зависимостей через поступки, работу мысли и воли, молитву и церковные таинства.

Труднее всего преодолеть внутренние страсти, которые существуют независимо от внешних поступков — такие как зависть, гордость, тщеславие и прочее. На это требуются годы работы, по сути дела — вся жизнь.

А те страсти, которые выражаются во внешних действиях — например, обжорство, пьянство, тот же онанизм, преодолеть гораздо проще, так как есть четкий момент, когда мы принимаем решение им заняться — это момент покупки бутылки в магазине или включения кассеты (диска) с порнографией.

Проще, но не так уже легко. Когда человек не очень понимает, зачем ему преодолевать зависимость от мастурбации, он ее вряд ли преодолеет. А православный, церковный человек ясно понимает, что жизнь одна, жизнь коротка, цель жизни — любовь и красота души, и ты никак не достигнешь этой цели, если будешь в плену таких слабостей. Это уже дает большую решимость побеждать соблазны. Но, кроме этого, есть в православии четкая методика борьбы с любой страстью.

Существуют общие принципы и инструменты духовной борьбы, единые для всех страстей.

Во-первых, бороться со страстью, что называется, «на подлете», когда еще только первая мысль в голову приходит. Спорить с мыслью бесполезно — бесы умные, обязательно переспорят. Оружие против них и против мыслей, которые они внушают, одно — молитва.

Во-вторых, избегать ситуаций, в которых вероятно падение. Применительно к онанизму, это, например, просмотр обычных фильмов, где есть эротические сцены, или посещение сайтов, где есть эротические картинки, пусть и еще не порно.

В-третьих, понимание принципа, что каждое подчинение страсти (например, акт онанизма), усиливает вызвавшую его страсть, а каждая победа над искушением ослабляет страсть.

В-четвертых, регулярная исповедь. Исповедаться в смертных грехах неприятно! Тут есть и психологический мотив — ради трех минут сомнительного удовольствия потом огорчать священника, который радовался твоим успехам, словно окатывая его из ведра помоями своего греха. Есть и духовный механизм. Он заключается в том, что исповедь — это не просто «отчет о проделанных грехах», но прежде всего как бы обещание себе и Богу не повторять эти грехи, просьба к Нему помочь в победе над ними. И помощь действительно приходит, что-то изменяется в душе. Недаром на греческом языке (а к нам православие пришло из Греции) понятие «покаяние» и «изменение» выражаются одним и тем же словом.

В-пятых, таинство причастия. Таинство — это значит тайна. Мы не понимаем, как это работает. Но каждый церковный человек знает по своему опыту, что причастие дает силы бороться с грехом и любить. Когда долго не причащаешься, сил не остается, и впадаешь во всякие пакости гораздо легче.

Есть и особые рекомендации святых отцов православной церкви по борьбе с блудной страстью. Блудная страсть — это та самая страсть, которая выражается и закрепляется в том числе в мастурбации.

Во-первых, воздержание от мечтаний. Принцип, что если ты фантазируешь на сексуальные темы — это примерно то же самое, как если бы ты занимался этим в действительности, такой же грех. Поэтому — не раздевать женщин глазами! Бороться с этой привычкой! Как? Воля, управление своим шаловливым взглядом и молитва.

Во-вторых, пост и ограничение в белковой пище.

Есть еще много важных нюансов в стройной системе, которую дало мне православие. В общем, став церковным человеком, а я стал им решительно, как человек, который промерзнув на морозе, бросается под теплый душ, я был и мотивирован, и прекрасно вооружен на борьбу с онанизмом.

Кратковременных рецидивов у меня было всего один или два, в начале моей церковной жизни. А потом и интерес к мастурбации у меня пропал.

Психологи говорят, что все зависимости у человека возникают по одной причине — от недостатка любви. Православная церковь — это единственное известное мне место, где человек восполняет эту жажду любви самым правильным и полноценным способом. Он узнает любовь Бога к нему, видит настоящую любовь между людьми и сам движется по пути роста любви к людям. Даже наркоманы, воцерковляясь, освобождаются из смертельных объятий своей зависимости; нет более успешных групп по борьбе с наркозависимостью, чем те, что действуют при православных храмах и монастырях, и почти все они бесплатны.

Около восьми лет, с момента воцерковления до женитьбы, я не занимался онанизмом и не вступал ни в какие связи. Того, что нет, выдумывать не буду. С освобождением от этой зависимости не заметил особых изменений по здоровью, только стал бодрее, менее сонливым. Я достиг немалых успехов в своем творчестве, впрочем, зрелое творчество всегда сильнее, чем юношеское. А вот что у меня определенно наладилось — так это отношения с девушками и с самим собой. Чтобы придти к правильному пониманию и ощущению того, что такое женщина, что такое любовь, что такое семья, пришлось пройти большой путь. К сожалению, все наши ощущения — плод наших поступков, и если несколько лет идти не в ту сторону, не удастся мгновенно придти к правильному взгляду на вещи, даже если прочитаешь самые глубокие и верные книги.

И вот у меня уже пять, уже шесть, уже семь лет полного отсутствия половой жизни, если не считать поллюций... Везде (кроме православной литературы) пишут о том, что воздержание вредно, может плохо сказаться на половом здоровье. Возможно, и вредно — тому, кто при этом провожает взглядом каждую юбку и предается сексуальным фантазиям. А я для себя вреда не ощутил. И моя жизнь с моей — надеюсь — единственной женой подтвердила, что все у меня в порядке. А вот было бы в порядке, если бы я все эти восемь лет прожил так, как жизнь до этого? Не думаю. Что касается способности любить и строить настоящую семью — точно ничего хорошего бы не было. Чтобы узнать, что такое плохо, нужно узнать, что такое хорошо.

© Realisti.ru