О мужской дружбе и не только

— Андрей Николаевич, скажите, пожалуйста, что такое, на ваш взгляд, мужская дружба? Придерживаетесь ли вы какой-либо иерархии отношений с другими людьми, например вида «знакомый — приятель — товарищ — друг»?

— Сразу начну с цитирования Святого Писания: «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Друг — это тот человек, отдать за которого Богу душу явление нормальное. Когда мы понимаем, что этот человек нам столь близок и дорог, что мы, не задумываясь, подставляем себя под удар, то этот человек и есть наш друг.

Дружба, в ее расхожем понимании, это приятельские, основанные на поверхностной симпатии отношения, которые легко возникают и легко же расстраиваются. Дружба в ее истинном значении представляет собой идеалистические отношения между людьми. А возникновение таких отношений между людьми возможно только в детстве. Поэтому я совершенно уверен, что истинным другом может быть только друг детства, то есть тот человек, с которым вы вместе выросли. Только в этом случае вы сохраняете в себе идеальное восприятие другого человека, проносимое через всю жизнь. Школьные товарищи, ребята, с которыми вы держались за ручку, идя на прогулку в садике — это и есть истинные друзья.

Есть еще иная форма, в которой возможно создание дружеских отношений очень высокого толка — это боевое товарищество. Боевые товарищи — это те самые люди, с которыми ты каждый раз рождался вновь, когда смерть пролетала перед твоим носом. И в этом контексте отношения тоже носят идеальный характер. Когда ты понимаешь, что именно от этих людей, которые сражаются с тобой на одной стороне, зависела твоя жизнь, и они тебя не подвели, то, безусловно, принимаешь их как своих настоящих друзей. Часто боевые товарищи называют друг друга даже братьями.

Мне повезло. У меня есть два таких товарища: Володя Погорелый, живущий ныне в Киеве, и второй мой друг и брат, которым я страшно горжусь, это Юнусбек Евкуров, нынешний президент Ингушетии, герой России, генерал.

То есть, другом является тот человек, отношения с которым были столь идеально высокими и чистыми, или вместе с которым вы претерпели такие испытания, что этому человеку вы доверяете абсолютно.

Я могу привести пример проявления дружбы высшего порядка. Ты сидишь на офицерском собрании, когда идет постановка задач в батальоне, и решается, кто пойдет в наряд, и тебя спрашивают: «пойдешь в наряд, или Володю Погорелого отправим?» И ты, не задумываясь, говоришь «пойду», понимая, что если тот же вопрос был бы задан Володе, то и он вызвался бы сам, оставив тебя отдыхать. Мелочь, но она очень показательна, потому что для други своя мы делаем что бы то ни было не для того, чтобы наши друзья нас оценили и отдали нам нечто взамен, а потому, что по-другому нам нельзя. Иначе с друзьями, если это наши настоящие друзья, нам просто невозможно поступить.

Что же касается градации и систематизации отношений между людьми, то я приведу еще один интересный пример. Был такой петербуржский уголовник, его звали Костя Могила, Константин Королевич Яковлев было его полное и настоящее имя. Некоторым образом я приятельствовал с ним в девяностых годах. И меня, и прочих своих знакомых он называл «приятелями». Это казалось мне до некоторых пор своеобразным проявлением петербуржского шарма, пока не выяснилось, что когда-то он назвал человека «другом», и за это ему пришлось поплатиться. Какие-то очень авторитетные господа сказали: «ну если это твой друг, так вот он должен, так ты за него отдай!» Костя стал сразу как-то сильно сомневаться в том, что действительно тот должник и он были друзьями, но ему на это ответили: «нет-нет-нет, если назвал человека другом, то и отдай за него». После этого он и стал называть людей приятелями. На всякий случай. Вот пример той самой профессиональной градации межличностных отношений, которая образуется в среде, где человек отвечает за каждое свое слово.

Если вы пытаетесь определить человека по степени его приятности вам, то вы лукавите. Потому что если вы не каждого человека воспринимаете с радостью, и не каждому человеку доверяете, вне зависимости от того, сколько раз прежде жизнь и люди били вас в лицо, то вы испугались. Значит, жизнь вас сломала. Значит, образ Спасителя перед вами не полыхает как маяк на вашем пути. Того самого Спасителя, которому плевали в лицо, который знал, что не пропоют и трижды петухи, как любимый ученик предаст его трижды. Этот Спаситель любил людей, о которых знал, что они предадут его через мгновение.

Если мы, будучи опытными и грамотными с точки зрения общественной жизнедеятельности людьми, будем подозревать каждого подошедшего к нам человека, значит, дьявол победил. Поэтому нужно верить, любить и ошибаться. Претерпевать за вашу любовь и снова верить, любить и снова ошибаться, не теряя веры.

— Не могли бы вы поделиться мыслями относительно того, как, на ваш взгляд, можно и нужно оценить свою дружбу с людьми за пределами высокой жертвы «за други своя», о которой говорил Христос? Если потребности в этой жертве нет, то исходя из чего каждый может оценить, насколько он является хорошим другом и что каждый может сделать для своих друзей, чтобы стать таковым?

— Как правило, оценка самого себя по отношению к миру вещь очень благодарная: сидишь и умиляешься своей гениальности, необходимости, благородству. И поражаешься тому, что люди всего этого за тобой не замечают. Ну почему, где эти овации, которые должны встречать меня у выхода из парадной? Где те поцелуи на моем лице, которые я смог бы смывать вечером, глядя на себя любовно в зеркало?

Не важно, что мы сами думаем по поводу себя, важно то, что мы оставим на земле среди тех людей, с которыми мы соприкоснулись. В этой связи мне говорить на эту тему, наверное, даже не очень прилично, потому что я человек тяжелый. В силу той жизни, которую я прожил, в силу своего характера, который был воспитан множеством не очень приятных событий. Но при этом я равно дружелюбен ко всем, хотя категорически не ищу ответной любви в глазах у людей. Мне абсолютно безразлично, насколько я дорог людям, меня окружающим, и в том числе моим друзьям. Я совершенно уверен в том, что все, что мне нужно знать про себя, я обязательно узнаю. Но если я буду делать что-либо в надежде на предсказуемую отдачу, то это означает, что я буду заниматься торговлей своими чувствами. Мы отдаем нашу выстраданную любовь и помощь, внимание, заботу и силы не благодаря, а вопреки тому многолетнему опыту предательства нас близкими людьми, которое преследует любого человека, если он приглядится к тому, что происходит.

Предают только свои, чужим для нас нет дела — это я буквально цитирую классика. И виноваты в предательстве не близкие нам люди, в нем виноваты, видимо, мы сами, показавшие свою слабость, свою несостоятельность или вынудив людей своим неверным поведением поступить подобным образом. Винить в любом случае можно только себя. Когда Господь через нашу судьбу являет нам свою жесткость, то мы всегда заслуживаем ее, в том числе тогда, когда она проявляется через отношение к нам других людей. Я совершенно в этом уверен.

Мы должны отдавать любовь всегда и всем, либо мы не понимаем, что мы делаем. Любовь — это абсолютная форма жизни в Боге. Только любовь, никакой корысти. Кто бы ни был перед тобой, и только так. Мы должны быть настолько сильны, чтобы позволить себе любовь ко всем и ко всему, а это требует огромной силы, сначала, возможно, физической, а потом воспитанной нами духовной.

Самый достойный пример для нашей жизни, в том числе и дружбы, — это поведение Спасителя на нашей земле. Находясь на Голгофе, Господь мановением руки мог вызвать легион ангелов, которые спасли бы Его и вознесли на небо, но Он, оплеванный и избитый, взошел на крест, и сказал: «прости их, Отец небесный, ибо не ведают, что творят!» И смерть Его была единственным способом доказать истинность того, что Он проповедовал, той ценой, которую Он заплатил за принесенную в мир любовь, и воскресение Его должно было состояться как единственное для слабоверных доказательство того, что они убили Бога. Он мог остаться жив, потому что был Богом, но Он не остался, Он погиб на их глазах, претерпев страшные муки.

За кого Он умер? За друзей? Там, у подножия Креста, стояли друзья? В этой толпе стояли люди, которые три дня назад рукоплескали ему, выстилали его путь пальмовыми ветвями, а потом плевали на него. Это была толпа предателей, и Он отдал за них жизнь…

Так вот, насколько должен быть велик человек своим духом, насколько он должен соединить свою волю с волей Бога, чтобы почувствовать, что он вправе любить тех, кто тебя ненавидит?

— По каким поступкам, по каким чертам поведения другого человека мы можем судить о том, является ли он нам другом, или он просто пользуется нами, нашим расположением?

— А как понять, что вы любите человека? Предположим, вы считаете, что любите женщину. Как понять, так ли это на самом деле? Вы садитесь, кладете перед собой лист бумаги, разделяете его пополам и потом рисуете справа плюсы, а слева минусы этой женщины, затем считаете, чего в ней оказалось больше? Глупость. Очевидная совершенно.

Так вот, дружба, как и любовь, это дар Божий. Как же ее можно перепутать с чем-то еще? Вы либо чувствуете сердечное тепло к этому человеку, либо не чувствуете его, потому что сердце не обмануть. И подспудно ощущая нечестность другого человека, вы поневоле будете и рассматривать его не как друга, а именно как человека, который просто пытается заслужить ваше доверие. Это же очень просто.

Порой вы видите людей, которых вы знаете пару минут, но о которых вдруг понимаете, что ждали их всю свою жизнь. Такое тоже бывает. Мне позвонил однажды игумен Нектарий, которого я не видел никогда в жизни, и сказал: «Андрей Николаевич, я случайно наткнулся на то, что вы говорите и пишете… А можно я к вам приеду?» Я ответил ему: «Батюшка, конечно приезжайте». Он помолчал и говорит: «Вы простите меня, пожалуйста, вы только не подумайте, что я веду себя так постоянно, беру и напрашиваюсь к кому-нибудь в гости или хочу к вам забраться в душу без спроса. Для меня самого это крайне удивительно. Но я вдруг подумал: а вдруг вы сидите, и ждете меня, а я и не еду?» А я ему отвечаю: «Батюшка, а я вас всю жизнь ждал, а вы не едете и не едете. Давайте-ка собирайтесь быстрее». По сию пору я считаю игумена Нектария одним из самых близких для меня людей, который позволяет мне соизмерять все, что я делаю, с неким высшим стандартом. Который, в силу своей образованности и духовности, и в силу своей истинной ортодоксальности, позволяет мне не ошибаться во многих ситуациях и поступках. И слава Богу за это!

Или отец Макарий с Афона, который нашел меня по телефону в Германии и стал мне сбивчиво объяснять, что мне срочно нужно собираться и лететь к нему на Афон, потому что для меня это крайне важно. И я собрался и полетел. И более умилительного для меня человека, более жизнерадостного и позитивного, чем батюшка Макарий, я, пожалуй, и не знаю.

— Какие проступки, на ваш взгляд, следует прощать своим друзьям, а какие нет? Понятно, что по-христиански можно простить любой грех против самого себя, но после каких ошибок или проступков друг остается нам другом, а после каких нам следует отдалить его от себя?

— Когда случилось что-то неприятное по отношению к вам со стороны друзей ваших, вы должны понять, что вы это заслужили, вынудив человека поступить мерзко. И вы прощаете его, потому что он сделал это по слабости своей, и вы просите прощения у него за то, что вы вынудили его поступить мерзко и подло, и просите прощения у Бога за то, что вы вызвали падение любящего вас человека.

Но при этом лично я опираюсь на мнение Шопенгауэра: «если вас предал друг или слуга, то гоните его или смиритесь: люди не меняются». Как-то я решил для себя, что меня можно предать дважды или ошибиться со мной дважды, после второго раза я уже ошибок не прощаю. Но в конечном итоге, я принял неутешительную для себя истину: однажды ошибающиеся люди ошибаются и во второй раз. Поэтому если вы считаете, что ваш друг совершил против вас поступок столь серьезный и циничный, что он ставит под сомнение саму вашу дружбу, то можете смело считать, что он повторится вновь.

— Но как людям, особенно молодым, незрелым, определить, какая ошибка или проступок друга являются теми, после которых дружбу с этим человеком следует прекратить? Что лично вы оцениваете как то предательство, после которого вы перестаете быть другом человеку, его допустившему?

— Мы все воспитаны сообразно своим представлениям о рамках дозволенного и недозволенного в поведении. Единственно, что кто-то, понимая, что проступок в отношении него чудовищен, по слабости своей не придает этому какого-либо значения внешне, затаивая обиду внутри себя, а у кого-то минимальное нарушение его обыденного покоя вызывает бурную истерику. Тут необходима такая работа над собой, чтобы мы стали терпимыми к ошибкам наших друзей не потому, что мы слабы, а потому, что мы стали бы сильными настолько, чтобы перестать придавать значение всяким мелочам.

Мои друзья могут опаздывать ко мне на встречу, чего я очень не люблю, но я не придам этому никакого значения. Но кто-то из них может однажды сказать слова, которые оскорбят мое дело, оскорбят подвиг человека, которого я люблю или унизят нашу веру, и тогда этот человек моментально перестанет для меня быть тем, кем он для меня был. Даже если он был мне другом до этого долгие годы.

У меня был ученик. Один из самых талантливых, один из самых способных. Один из первых. Я искренне гордился его победами и помогал ему, чем мог, ничего не ожидая взамен. И вдруг он в порыве какой-то ненависти избивает своего ученика. На то были, видимо, какие-то причины. Но поступок этот для меня был столь неприемлем, что если я не услышу нечеловеческие по своим правдивости и весу объяснения произошедшему, то этот человек будет лишен меня как тренера, как старшего товарища, как друга.

Если раньше для меня была важна каждая мелочь, то сейчас я мыслю глобальными категориями, потому что на мелочи просто не могу отвлекаться. Я стал сильнее, и стал поэтому более терпимым. Не вседозволенность и слабость должны быть нашими чертами, а сила и христианская терпимость. Бог терпел и нам велел.

— На ваш взгляд, в какой мере нужно прощать нашим друзьям те их недостатки, которые непосредственно не касаются на нас самих? Как и в какой степени нам стоит пытаться изменить наших друзей в лучшую сторону?

— Когда вы поучаете другого взрослого человека, вы тем самым обвиняете его в слабоумии. Вы не можете добиться результата при таком положении вещей. Так гласит одна книга 17-го века. В этой связи я естественным образом буду сопереживать тому, что люди поступают бесчестно, и я всегда озвучу свою позицию. Но одно дело — озвучить свою позицию, и другое — попытаться насильственно избавить другого человека от чего-то, что нам не нравится. Покаяние — это процесс индивидуальный, его невозможно запустить с помощью наручников, потому что это будет не покаяние, а изнасилование чужой души.

Нужно найти в себе талант и сердечную доброту в той мере, в которой они необходимы, чтобы сказанные вами слова о греховности вашего друга не унизили его, а всего лишь обратили его внимание на недостойность его поведения, чтобы он пришел к покаянию, а не поджал губы в озлоблении. Как правило, нам не хватает любви, чтобы так разговаривать с нашими друзьями. Чаще мы пытаемся не исцелить своих друзей, а самоутвердиться за счет обсуждения с ними неприятной для них правды. Но только тот, кто первый без греха, тот пусть и бросит камень в другого человека. Можем ли мы бросать эти камни?

— Можно ли, на ваш взгляд, научиться дружить? Как найти друзей людям, которые не сохранили к настоящему дню ни своих товарищей по детским играм и которые вместе с тем не были на войне и не обрели поэтому боевых товарищей?

— Православный храм — такое место, где люди находят то, чего не могут найти ни в одном другом: теплоту и любовь большой семьи единоверцев, где отцом выступает сам Господь. И в этом месте беда одного из членов семьи становится и бедой для вас, и радость того, с кем вы каждое воскресение стоите рядом на литургии и кого с вами окормляет один и тот же батюшка, становится и вашей радостью. Я удивлен, но сейчас меня окружают люди, которые неожиданным образом пришли ко мне через отца Макария. И мы, не имея опыта многолетней дружбы, понимаем, тем не менее, что мы очень дороги друг другу. Вот так, через знакомство с одним человеком мы можем приобрести целую семью друзей, которые становятся крайне важны для нас.

Люди без веры — люди таинственные, странные. Они способны на поступки, для тебя поразительные, которые ты не совершил бы никогда. Им же можно все. Мы же живем по принципу «возлюби Господа, и делай все, что хочешь», понимая, что возлюбив Его, мы и сможем с радостью делать только то, что угодно Богу, поскольку воля наша будет нашей любовью соединена с Его волей. И никак иначе.

Поэтому, выбирая друзей, помните, что лучшим достоинством вашего друга является его вероисповедание. Больше, по большому счету, при создании новой дружбы, для вас ничего и не может быть важным.