Митрополит Серафим Чичагов: пламенный
Леонид Михайлович Чичагов — потомственный военный. Он родился 9 января 1856 года в Санкт-Петербурге, в семье полковника артиллерии Михаила Никифоровича Чичагова и его супруги Марии Николаевны.
Учился сначала в 1-й Санкт-Петербургской классической гимназии, затем — в Пажеском корпусе, самом привилегированном аристократическом учебном заведении тогдашней России. По окончании Пажеского корпуса в 1874 году Леонид Михайлович был зачислен на службу в Гвардейскую артиллерийскую бригаду Преображенского полка.
Его военная карьера сложилась следующим образом: прапорщик, подпоручик, поручик, адъютант товарища Его Императорского Величества генерал фельдцейхмейстера, штабс-капитан, полковник.
В 1877-1878 годах он участвовал в русско-турецкой кампании. За храбрость при осаде Плевны и взятии Телиша был награжден генералом Скобелевым личным оружием.
Знания и опыт Чичагова ценились. В 1881 году как высококвалифицированный специалист по артиллерии он был направлен в Париж на маневры французских войск. Был награжден 13 орденами и медалями. Военную службу Леонид Михайлович сочетал с историко-литературной деятельностью. В этот период им написаны книги:
«Дневник пребывания Царя-Освободителя в Дунайской армии в
«Французская артиллерия в
В 1878 году Л.М.Чичагов познакомился с о.Иоанном Кронштадтским и стал его духовным сыном.
Леонид Михайлович отличался необыкновенно разносторонней одарённостью. Он был прекрасным музыкантом (композитором и исполнителем) со сложившимся композиторским почерком
В 1999 году в архиве были найдены его инструментальные произведения для органа-фисгармонии и фортепиано. Они были написаны в 1905-1912 гг. и представляли собой два альбома. Первый — «Листки из музыкального дневника» — состоит из пяти произведений, второй — из тридцати трёх. Эти произведения содержат духовные размышления о подвигах самопожертвования, красоте, любви к людям. Второй альбом «Духовно-музыкальные сочинения» (музыка и на неё слова принадлежат самому автору) включает 15 вокальных произведений. Эти произведения были написаны после 1912 года. Они поражают мелодическим даром и гармоническим мастерством автора. Чувствуется, что он глубоко воспринял опыт русской духовной музыки и использовал его для воплощения своей мечты о нравственном совершенстве человека. По словам известного пианиста, профессора Московской консерватории Михаила Воскресенского, сочинения Леонида Михайловича — это очень профессиональная музыка… Красивый мелодический язык, довольно сложные гармонии, развёрнутая фортепианная партия, хорошее чувство формы, умело подготовленные кульминации — всё это свидетельствует не только о природном таланте, но и о композиторской школе автора. Помимо этого, Леонид Михайлович был талантливым художником, работавшим в области станковой живописи. В Москве в храмах во имя святителя Николая Чудотворца в Старом Ваганькове и во имя Пророка Ильи в Обыденском переулке, а также в Санкт-Петербурге в Троицком соборе Александро-Невской Лавры сохранились иконы и настенные росписи его работы. Они поражают высоким профессиональным мастерством.
Желание максимально помогать страждущим привело Леонида Михайловича к занятиям медициной, которую он досконально и глубоко изучил, прежде всего, народную. Он сам помогал больным. Число своих пациентов он определял цифрой 20.000 Леонид Михайлович составил лечебник с теоретическим обоснованием и практическими рекомендациями лечения болезней на основе применения лекарств растительного происхождения. Разработанная им система лечения была подробно изложена в фундаментальном труде — двухтомнике «Медицинские беседы», а также в книге «Краткое изложение медицинских бесед» с практическими рекомендациями, которые не потеряли своего значения и в наши дни.
Многие московские врачи-гомеопаты проявляют большой интерес к применению системы лечения Л.М.Чичагова в своей практике. Его система лечения явилась темой специального доклада на Московской международной гомеопатической конференции в январе
Глубоко сопереживая всем, кто нуждался в помощи и поддержке, Леонид Михайлович всю жизнь занимался благотворительностью. Ещё находясь на военной службе, он учредил благотворительное общество помощи военным, которые по болезни были вынуждены выйти в отставку до приобретения права на пенсию. Он также заботился о детях-сиротах, родители которых погибли на войне. Во время русско-японской войны он организовывал сборы пожертвований для лечения раненых, участвовал в формировании санитарных поездов.
При всём разнообразии талантов и занятий Леонида Михайловича, главным делом его жизни стало служение Русской Православной Церкви, которой он посвятил себя, взойдя к самым высоким должностям в церковной иерархии и отдав за веру свою жизнь. В священники тогда шли в основном разночинцы. Поэтому нетрудно представить себе, какой шок у близких Чичагова и какие пересуды в аристократических кругах Санкт-Петербурга вызвало это его решение. Многие из петербургских аристократов и придворных недоумевали, как могло случиться, чтобы блестящий офицер — герой Телеша и Плевны, душа аристократических салонов и нередкий гость в Царском Селе вдруг решил круто изменить привычный ему образ жизни. «Мог ли себе представить,— признавался позднее сам Леонид Михайлович,— что мой первоначально светский путь, казавшийся естественным и вполне соответственным моему рождению и воспитанию, и продолжавшийся так долго и с таким успехом, не тот, который мне предназначен Богом?» Его супруга
Целых три года Леонид Михайлович готовится к принятию священства: он не только усердно изучает богословские науки, но и стремится активно творить добро, памятуя, что вера без дел мертва.
И вот с 1893 года Л.М.Чичагов — рядовой московский священник. Насколько трудным в психологическом и нравственном отношениях был для семьи Л.М.Чичагова разрыв с родной для неё военно-аристократической средой, настолько же тяжёлым оказалось вхождение новопоставленного священника Леонида Чичагова в незнакомые для него жизнь и нравы русского духовного сословия
Испытания первых лет священнического служения отца Леонида были усугублены тяжёлой болезнью его супруги, матушки Наталии, которая умерла в 1895 году в возрасте тридцати шести лет, оставив четырёх малолетних дочерей.
Воспитание дочерей отец Леонид поручил двум интеллигентным дамам, которые являлись одновременно и гувернантками, и экономками. При всей своей занятости церковными делами отец Леонид не упускал из вида своих дочерей, следил за их духовным воспитанием, заботился об их благополучии и безопасности в условиях преследования «чуждых советской власти элементов» после Октября 1917 года.
После смерти жены Леонид Михайлович принял монашество в Свято-Троицкой Лавре Сергиева Посада. 14 августа в 1898 году он был пострижен в мантию с именем Серафим.
Иеромонах Серафим оказался как бы «под перекрёстным огнём»: с одной стороны, его прошлая военно-аристократическая среда осуждала его уход из мирской жизни, а, с другой стороны, кое-кто из его нового окружения с известной долей недоверия (если не неприязни) отнеслись к нему, распуская о нём некие домыслы, лишённые какого-либо основания. И если к этому добавить, что ко всем этим скорбям добавлялась не зажившая боль недавней потери любимой жены, то приходиться только поражаться, какую силу воли и характера должен был иметь иеромонах Серафим, чтобы выдержать все эти испытания и тяготы.
В августе
Новый настоятель нашёл древнюю обитель в упадке. Она представляла собой «разрушенное пространство с оградой в 1,5 версты и 13-ю падающими башнями». Монастырь не ремонтировался около 100 лет и нуждался в капитальном ремонте. Ценой огромных усилий и преимущественно на собственные средства (из-за недостаточности собранных пожертвований) архимандрит Серафим сумел преобразовать как хозяйственную, так и духовную жизнь обители. Он обновил её, уделив при этом особое внимание благоустройству арестантского отделения — Суздальской тюрьмы-крепости. Известный церковный историк и публицист А.Э.Краснов-Левитин вспоминал, что архимандрит Серафим «был строгим и вместе с тем добрым начальником». Пастырскими стараниями архимандрита Серафима было достигнуто смягчение нравов и возвращение арестантов-сектантов в Православие. По ходатайству отца Серафима, Св. Синод освободил узников, томившихся в крепости за свои религиозные убеждения. Тюрьма была обращена в скит.
В эти годы архимандрит Серафим завершает работу над «Летописью Серафимо-Дивеевского монастыря», послужившей канонизации преподобного старца Серафима Саровского. Им также написано «Житие преподобного старца Серафима Саровского».
28 апреля 1905 года в Успенском соборе Московского Кремля архимандрит Серафим был хиротонисан во Епископа Сухумского. Накануне, при наречении в епископа святитель Серафим дал характеристику своего предшествующего жизненного пути и пророческое прозрение его будущего служения: «Испытав… сиротство, беспомощность и убедившись в необходимости проложить себе путь собственным трудом и многолетним учением, я по окончании образования ещё в молодости прошёл чрез все ужасы военного времени, подвиги самоотвержения, но сохранённый в живых Дивным Промыслом Божиим, продолжал свой первоначальный путь, претерпевая многочисленные и разнообразные испытания, скорби и потрясения, которые окончились семейным несчастием — вдовством. Перенося столько скорбей, я вполне убедился, что этот мир, который так трудно перестать любить, делается через них нашим врагом, и что мне предопределён в моей жизни особенный тернистый путь».
На Сухумской кафедре он прослужил недолго и в 1906 году был переведён в Орёл.
«Слышал я,— писал он в одном из своих писем из Орловской губернии В.Т.Георгиевскому, историку древнерусского искусства,— что Орловская епархия одна из самых трудных и неустроенных, но не воображал, что центральная русская епархия может быть в таком запущении и неустройстве во всех отношениях… Но я хотел бы очень остаться здесь надолго и добиться переустройства епархии. Надо же русскую губернию привести в порядок. Больно видеть это… В первый раз я соприкасаюсь с Семинарией… Никакого понятия не имеют о воспитании, педагогике и влиянии на юношество. Нет ни власти, ни прямоты, ни самостоятельности в начальстве. Юношество никогда не может уважать слабость, лицемерие, скрытность и бесхарактерность». В этом же письме он писал: «Бью набат, стремясь к скорейшему возрождению приходской жизни. Веду беседы с миром и клиром по городам и в залах Думы. Последствия прекрасные».
Занимаясь переустройством церковно-приходской жизни в Орловской епархии, он разработал систему преподавания, организовал в епархии приходские советы, возложив на них обязанности как по линии церковного дела, так и по линии благотворительности. Всё это должно было привести к укреплению Веры, к поднятию духовности у прихожан, к организации школ, библиотек, больниц, способствовать христианскому воспитанию молодого поколения. Его деятельность встречала всё большее признание и уважение не только среди орловского епархиального духовенства, но и в кругах всего русского епископата. Свидетельством возросшего авторитета Преосвящённого Серафима стало назначение его в 1907 году присутствующим членом Св. Синода.
Но не только дела в Орловской епархии занимали владыку Серафима. Он внимательно следил за общественно-политической ситуацией в России начала XX века, которая была отмечена нарастанием революционного движения при ослаблении самодержавного строя и вступил в «Союз русского народа» для поддержания самодержавия.
16 сентября 1908 года он был назначен на Кишинёвскую кафедру, где положение было ещё более сложным, чем это было в Орловской епархии до прихода туда владыки Серафима. «Огорчаюсь южанами, как у них всё церковное пало, обрядность пропала, пение… всё исковеркано» -писал епископ Серафим в одном из своих писем.— «Словом, не встречал нигде такой обстановки в России и стою в тупике, потому что выхода нет решительно никакого. Вторая беда — молдаване в сёлах не говорят по-русски, в монастырях — тоже, так что мне ездить по епархиям всё равно так же ужасно, как было на Кавказе».
Но была и ещё одна беда. Самыми влиятельными в Бессарабии были черносотенцы из «Союза русского народа». Став епископом Кишинёвским и Хотинским, владыка Серафим понял, что он должен сделать всё от него зависящее, чтобы направить деятельность членов Союза «на мирную борьбу с распространившемся злом в Отечестве, на защиту веры Православной, на объединение под сенью храмов». Обращаясь 21 декабря 1908 года с проповедью к членам «Союза русского народа», владыка Серафим говорил: «…Вы принесли сюда для благословения не мечи, необходимые для людей, готовящихся к брани и вражде, а свои священные хоругви для окропления и освящения! А что такое хоругвь?… Это знамя победы не мечом, а правдой и любовью». Следует подчеркнуть, что за время пребывания владыки на Кишинёвской кафедре в Бессарабии не было ни одного еврейского погрома.
В Кишинёве он, как и в Орле, принялся за возрождение приходов, за организацию приходских советов, которые занимались бы как церковными делами, так и благотворительностью — организацией школ, библиотек, больниц, столовых. Деятельность святителя Серафима была высоко оценена как в Св. Синоде, так и у Государя, возведшего его в сан Архиепископа в
«Надо верить в Христа, принять от него истину, отдать ей все силы — умственные, нравственные и материальные, согласовать жизнь с верою или отказаться от разумного существования и бесцельно прозябать; так и делают многие в городах, обрекая себя на уныние, отчаяние и искание безнравственных развлечений». Владыка Серафим видел в необходимости укрепления семьи единственный способ предотвратить неизбежность гибели в будущем не только государства, Церкви, но и народа.
Тяжёлым испытанием для владыки Серафима стала кончина в декабре 1908 года св. праведного Иоанна Кронштадского, который тридцать лет был духовным отцом святителя. В 1910 году умирает старший брат владыки Николай, генерал-лейтенант пограничной службы, участник русско-японской войны. Два другие брата,
В 1912 году служение архиепископа Серафима в Кишенёве подошло к концу и он был переведён в Тверь архиепископом Тверским и Кашинским.
Там архиепископа Серафима застала начавшаяся в 1914 году Первая мировая война. Как архипастырь, умевший облегчать скорби людей, страдающих от войны, и как бывший русский офицер, сознававший нужды русских воинов, владыка понимал, какие неисчислимые страдания эта война несла России и её народу. Его обращения к стойкости и к милосердию, сборы пожертвований для раненых воинов, участие в мероприятиях по организации помощи беженцам и по оснащению необходимыми средствами госпиталей и санитарных поездов, призывы к епархиальному клиру вступать в ряды военного духовенства — таков далеко не полный перечень того, что было сделано архиепископом Серафимом в течение всего периода войны.
В 1917 с приходом большевиков к власти гонения на Русскую Православную Церковь начались по разным направлениям. Репрессии против духовенства, аресты, заточение в тюрьмы и концлагеря свяннослужителей. Материалы архивных уголовных дел, заведённых ВЧКи ОГПУ на митрополита Серафима, позволяют установить, как готовилось сначала его моральное, а потом и физическое уничтожение.
В итоге 24 июня 1921 года судебной тройкой ВЧК в отсутствие на её заседании самого митрополита Серафима последний был «присуждён к высылке в Архангельский концлагерь сроком на два года». Остававшийся под негласным наблюдением ВЧК владыка был арестован 21 сентября 1921 года и помещён в Таганскую тюрьму «для препровождения к месту заключения». На помощь отцу пришли дочь Наталья Чичагова, которая обратилась к председателю ВЦИК М.И.Калинину с просьбой об освобождении её отца в связи со старческим возрастом и болезненным состоянием. На первых порах это обращение, казалось, не возымело действия. Но 11 января 1922 года на имя начальника Таганской тюрьмы поступила телеграмма ВЦИК за № 2195 c указанием приостановить до особого распоряжения высылку в концлагерь заключённого Чичагова Л.М. 14 января 1922 года по предложению заместителя председателя ВЧК Уншлигта дело его «вновь было пересмотрено, срок высылки применён условно, Чичагов из под стражи был освобождён». Однако 25 апреля 1922 года постановление Президиума ВЧК от 14 января того же года было отменено «в части условного применения к Чичагову высылки" и "он был этапирован в распоряжение Архангельского губернского отдела, для вселения на место жительства, как административно ссыльного сроком по 24 июня 1923 года». 20 марта 1923 года ссылка в Архангельск была заменена ссылкой в Марийскую область сроком на один год. Прибывание владыки в ссылке совпало с кампанией властей против православного духовенства по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей для помощи голодающему населению. Его вновь подвергают допросам, заставляют давать письменные показания, которые не могли устроить следователей ОГПУ: владыка жил в стороне от церковного управления и не участвовал в вопросе об изъятии церковных ценностей. В то же время, по признанию самого владыки в одном из своих писем, обвинения епископов и духовенства «в несочувствии к пожертвованию церковных ценностей на народные нужды преисполняло моё сердце жестокой обидой и болью, ибо многолетний служебный опыт мой, близкое знакомство с духовенством и народом свидетельствовали мне, что в православной России не может быть верующего христианина, а тем более епископа или священника, дорожащими мёртвыми ценностями и церковными украшениями, металлом и камнем более, чем живыми братьями и сёстрами, страдающими от голода, умирающими от истощения и болезней». Следует подчеркнуть, что даже тогда, когда собственные скорби и страдания были невыносимыми, владыка Серафим молитвой или письмом старался поддержать своих духовных чад, вселяя в них веру, что все эти испытания и тяготы будут преодолены.
Отбыв срок ссылки, владыка возвратился в Москву. Он поселился в доме № 6 на Плющихе. С ним вместе жила и его дочь Наталья, которая по возможности всегда старалась быть рядом с ним. Между Митрополитом Серафимом и Наталией существовали особо близкие, доверительные отношения. И именем, и характером она напоминала свою мать. Она была глубоко религиозной и близкой ему по духу. Ему импонировало и то, что Наталья приняла постриг с именем Серафима в Рижском Свято-Троице-Сергиевом монастыре. К тому же её работа сестрой милосердия в годы Первой мировой и гражданской войн позволили ей овладеть профессией медика и, если бы это потребовалось, она всегда могла оказать квалифицированную помощь своему слабому здоровьем отцу.
Однако, 16 апреля 1924 года владыка вновь был арестован и помещён в Бутырскую тюрьму по обвинению в том, что участвовал в организации прославления преподобного Серафима Саровского. По постановлению коллегии ОГПУ от 14 июля 1924 года он был из под стражи освобождён под подписку о невыезде из города Москвы. 29 августа 1925 года на заседании коллегии ОГПУ принимается решение дело следствием прекратить и сдать в архив. 
Владыка Серафим хотел поселиться в любимом его сердцу Серафимо-Дивеевском монастыре, на территории которого была погребена его супруга и где он сам в случае своей кончины намеревался обрести вечный покой. Однако игуменья Александра отказала дать пристанище владыке Серафиму в этом монастыре. Отказ игуменьи Александры причинил гонимому владыке незаслуженную боль и обиду. Он переехал на жительство в Сергиевский женский монастырь под городом Шуя Владимирской области.
В 1928 году владыка Серафим назначается на Ленинградскую кафедру. Митрополитом Ленинградским владыка Серафим прослужил пять лет, оставаясь серьёзной помехой для тех, кто вынашивал планы уничтожения Церкви в России. В Ленинградской епархии, как и по всей стране происходило ужесточение репрессивной государственной политики по отношению к Церкви, производились аресты православного духовенства, закрывались приходские храмы. Митрополит Серафим предчувствовал, что его исповедческой деятельности скоро наступит конец и его самого ждёт мученическая кончина.
Вероятность скорого ареста святителя Серафима побудила митрополита Сергия и Временный Патриарший Св. Синод отправить его на покой.
Владыка Серафим вернулся в Москву и, подыскивая себе жильё, временно остановился в резиденции митрополита Сергия (Страгородского), находившейся недалеко от Елоховского Богоявленского кафедрального собора. В начале 1934 года он жил в дачной местности под Москвой в посёлке Малаховка, а затем арендовал полдома (Песочная ул., дом 8) на станции Удельная Казанской железной дороги. Жил тихо, молился, много читал, сочинял церковную музыку, никогда не расставался со своей фисгармонией.
Годы сказались на митрополите Серафиме: он стал полным, страдал гипертонией, одышкой, с трудом передвигался, из дома практически не выходил. Но ясность ума была поразительная.
В 1936-1937 годах у владыки в Удельной жила его внучка Варвара, крёстным отцом которой он был. С большой теплотой и любовью она вспоминала своего деда: «Он был высокого роста, красив, с голубыми глазами, седой бородой, окаймляющей его лицо, в меру полный. Руки у него были очень добрые, ласковые… Каждый вечер, возвращаясь с работы, я знала, что дедушка ждёт меня, чтобы рассказать что-нибудь интересное и благословить на ночь. На стене висел большой образ Спасителя в белом хитоне, написанный дедом».
В 1937 году митрополиту Серафиму шёл 82 год. Он имел доброе, истинно христианское сердце, мгновенно откликался на нужды ближних. До конца дней своих он оставался пламенным служителем Православия, оправдывая своё имя Серафим, которое в переводе на русский язык значит пламенный… В ноябре 1937 года несмотря на заступничество митрополита Сергия владыку Серафима арестовали. Он был тяжело болен и его не могли увезти в тюремном автомобиле. Тем, кто производил арест, пришлось вызвать карету скорой помощи. Всё его имущество, включая иконы, книги, рукописи, облачения, было конфисковано.
Есть свидетельства, что владыке Серафиму обещали сохранить жизнь, если он публично отречётся от веры и Православной церкви. Но он не отрёкся. 7 декабря 1937 года постановлением тройки Управления НКВД по Московской области он был осуждён на смерть и расстрелян 11 декабря 1937 года на месте массовых казней в подмосковном Бутово. К месту казни его, истерзанного пытками, но несломленного духом, палачи принесли на носилках…
Тернист и многотруден жизненный путь Леонида Михайловича. Но он не был одинок на этом пути. С ним вместе по жизни шли его дочери, которых он нежно любил и сделал всё, чтобы они получили благородное воспитание, хорошее образование, хранили в чистоте нравственные традиции Православия и горячо любили своё Отечество. Их отличительной чертой была доброта и отзывчивость, милосердие и сострадание. В конечном итоге Вера, Наталия и Леонида пошли по стопам своего отца и посвятили себя служению Богу и людям. Наталия и Леонида приняли монашество с именем Серафима, а Вера -с именем Вероника. Младшая дочь Екатерина пожертвовала своим дарованием и отказалась от профессии певицы ради благополучия своей семьи, отдав себя целиком воспитанию своих детей. До последних дней своей жизни сёстры Чичаговы сохраняли верность своим семейным узам, старались поддержать отца и друг друга в трудное время. И владыка Серафим в меру своих сил и возможностей делал всё, чтобы уберечь своих дочерей от репрессий со стороны богоборческой власти.
Посмертная реабилитация Леонида Михайловича и издание его богословского наследия явились результатом неустанных усилий его внучки Чёрной Варвары Васильевны, в прошлом известного учёного-химика, последовавшей на склоне своих лет примеру своего деда и матери Леониды Леонидовны, и принявшей монашеский постриг под именем Серафимы.
Самобытный мыслитель-богослов, блестящий военный, писатель, композитор, иконописец и, конечно, патриот Земли Русской — таким остаётся в памяти благодарных потомков Леонид Михайлович Чичагов. 23 февраля 1997 года Русская Православная Церковь, по достоинству оценив подвиг митрополита Серафима, прославила его в лике Святых.
(публикуется в сокращении)
2226 |
|
В. А. Юлин |
| Ваши отзывы |
| Версия для печати |
| Смотрите также по этой теме: |
Князь Александр Невский: солнце земли русской
Адмирал Ушаков - непобедимый флотоводец
Полковник Константин Васильев: жизнь – за друзей
Николай Пирогов: Война с болью (Андрей Кульба)
Елисавета Фёдоровна Романова: милосердие и чистота
Добрый доктор Гааз (Историк Станислав Величко)
Евгений Родионов: и сейчас есть, за что умирать
Иеромонах Василий Росляков: победитель
Адмирал Нахимов: умереть, но не сдаться (Коновалов Олег Георгиевич, капитан 1-го ранга)
Дмитрий Пастернак-Таранушенко
Морган Скотт Пек
Психолог Александр Колмановский
Дмитрий Семеник
Психолог Светлана Швецова
Психолог Наталья Домкина
Дмитрий Семеник
Александр Ипатов, президент российской национальной федерации Ояма киокушинкай каратэ-до
Виктор Клайн, клинический психолог, г. Солт-Лейк-Сити
Психолог Александр Колмановский
Кризисный психолог Михаил Хасьминский
Александр Оликевич, промышленный изобретатель, отец троих детей
Евгений Ройзман
Александр Фомичев
Марианна, 25 лет
