Национальная идея современной России. Русские – не этнос

– Уже много лет публицисты говорят об отсутствии у России «национальной идеи». Но большинство нации ее пока еще не нашло. И направление развития страны отсутствует или, во всяком случае, не озвучивается вслух. Как Вы считаете, есть ли у России национальная идея? А если нет, какая идея, на Ваш взгляд, могла бы ею стать?

– Национальной идеей, лично для меня, может стать та идея, благодаря которой Россия стала бы такой, где хотелось бы жить и которую можно было бы без стыда оставить в наследство своим детям. Эта идея существует. И, на мой взгляд, это – православие. Я ее понимаю как проекцию православного идеала Святой Руси на текущую реальность, на мысли и поступки живущих сегодня людей. Эта идея сделала Россию великой страной, местами жива сейчас и, надеюсь, не исчезнет в будущем…

– Вам, наверное, очень многие возразят. Почему именно православная? В конце концов, если говорить о религиозной принадлежности, не всякий россиянин сегодня готов назваться православным. Есть много мусульман, иудеев, буддистов, атеистов, язычников…

– Вы еще забыли лютеран, католиков, баптистов, караимов, кришнаитов, свидетелей иеговы, сатанистов, эмо, анонимных алкоголиков…

Если серьезно, то мусульмане, иудеи и буддисты, которых вы назвали, никогда не определяли исторический выбор России и не входили в состав ее духовного ядра. Не оставили они даже и едва заметного следа в нашей литературе, живописи и т. п., в том, что принято называть культурой.

Атеизм – тоже вера (в то, что Бога нет). Но настоящих и последовательных атеистов далеко не так много, как может показаться. Культура России всегда была русской, или православной, что в течение многих веков, вплоть до 1917 года считалось синонимами. Напомню, в царской России понятия национальности не существовало. В паспорте заполняли графу «вероисповедание». Русский, значило – православный. В этом и весь смысл. Приехал в Россию – ты еще «немец», поселился, принял Православие, стал «русским немцем» или просто «русским». Быть русским – не вопрос крови, а вопрос веры. Русское, или если угодно российское самосознание веками формировалось именно так. Но так было не всегда.

– Когда-то ведь Русь была языческой. Некоторые люди именно язычество считают «исконно русской» верой.

– От язычества Россия отказалась больше тысячи лет назад. Был сделан выбор в пользу Православия. И он означал, что вместо весьма ценимых тогда крови и происхождения на нашу землю пришли другие человеческие ценности, место системы распознавания «свой-чужой» заняла система «правда-неправда». И это очень важно! Наши предки тогда были духовно чуткими людьми. Вместе с Православием на Русь пришла диктатура Правды. Помните из истории: первый свод законов Киевской Руси так и назывался: «Русская правда».

Под этой «диктатурой» наша страна воспитывалась и жила почти тысячу лет. Конечно, многим не нравилась такое положение вещей. «Демократические силы» разных времен боролись с этой «диктатурой», пока, наконец, в результате революции в начале ХХ века не свергли ее, провозгласив диктатуру Лжи. Но это лишь политическое событие. Сменить политический строй – еще не значит вдохнуть новый Дух. Страна-то была воспитана иначе. Народная душа – как была, так и осталась христианкой. В результате – на всей, атеистической по форме, советской культуре лежит отчетливый отпечаток Православия. О Православии обычно молчали, но думали православно. Этот образ мышления надежно зашит в российском подсознании как матрица…

– А что же сегодня? СССР уже нет, «диктатура Правды» возвращается?

– Нет. В одну и ту же воду дважды не войдешь. СССР умер, а диктатура Лжи, на мой взгляд, жива. Цирк вроде бы уехал, но клоуны-то остались. И сегодня у нас с вами снова есть выбор. И не такой большой, как кажется. Ислам-Буддизм-Иудаизм не в счет: это всего лишь прибившиеся к большому кораблю лодки. В историческом подсознании нашей страны есть лишь две матрицы: Православие и язычество. Одна еще вполне отчетливая, другая полустертая, третьей не существует.

– Вы серьезно думаете, что возможен возврат к языческой культуре?

– Вполне. Ведь «авторитетный» западный мир, Европа уже почти вернулись – чем мы «хуже»? С этой нравственной помойки за последние четыре столетия наши предки натащили в дом много «сокровищ». Но и на наш век осталось, не беспокойтесь. «Заграничный» гипноз все еще имеет власть над нашим обществом. А Запад сегодня, глядя нам прямо в глаза, отчетливо произносит: «следите за моими губами, запоминайте: языческая культура – это очень модная и продвинутая тема. Не пропустите…»

– И у нас снова, как при Пушкине «одеты по последней моде»?

– Да, и это заметно. Сейчас в России появился, говоря современным языком, модный тренд, т.е. выраженная направленность, популярная тема, которая сейчас раскручивается, – неоязычество. Новые язычники утверждают, что исконно русская идентичность лежит в языческих корнях, в дохристианских верованиях древних славян. Эта идея сегодня снова свежа и входит в моду. Благодаря необременительности своих моральных характеристик, новое язычество вполне согласуется с культом наживы и удовольствий, пришедшим на смену сравнительно аскетической идее коммунизма. На распространение новомодной идеи уже тратятся хорошие деньги. И не важно, что современное научное знание не располагает достоверной картиной языческой эпохи. Тем лучше – можно «правильно» отмодерировать имеющуюся информацию – например, отфильтровать сведения о кровавых жертвоприношениях (в том числе и человеческих), разнузданных оргиях, что-то фольклорное добавить. Нарисовать привлекательную «патриархальную» картинку. Люди увидят – поверят.

– А что же они увидят?

– Увидят новую молодежную субкультуру, подобную хиппи, готам или эмо. Яркую и внешне привлекательную, но искусственную и пустую внутри. Это будет, прежде всего, броская этно-картинка, славянский-стайл: замысловатые и таинственные ритуалы, одежда и аксессуары, плюс красивая слезоточивая легенда о том как «бессердечные попы удушили в наших предках чуткое отношение к силам матери-природы». Все это по законам информационных технологий будет наложено на мощную несущую частоту романтики национального чувства. Это полноценный «рыночный продукт». И за «дилерами» дело не встанет. На это будут покупаться и уже покупаются многие. И уже искренне думают, что вот это-то и есть наше родное, русское. Как с минеральной водой «Святой источник», прибыль от продаж которой достается концерну «Nestle».

– Разве это плохо: национальная одежда, легенды седой древности?

– Само по себе, отдельно взятое, конечно же, неплохо. Но в том-то весь и фокус, что предлагают «покупать пакетом». А в пакете правда и ложь уже разбавлены в «нужных» пропорциях. Важно общее настроение «продукта», его так сказать среднее арифметическое. То есть тот духовный, а лучше сказать – бездуховный градус, под которым будут находиться потребители продукта под торговой маркой «подлинно-русской традиции». Все это противоречит тысячелетней традиции осознания русскими себя православным народом.

– И в чем же разница?

– В том, что неоязычество предлагает проект с узко-националистической, или нацистской идеологией a la движения «white power» англо-саксонскиой или скандинавской молодежи. Проект, выросший из тяжелых полуботинок, короткой куртки и рунических татуировок на теле. В русской редакции это звучит как «мочи чурок» и «Россия для русских». «Русских» в биологическом понимании.

Приводные ремни этой нацистской идеологии тоже – сплошная биология. Ведь когда человеку нажимают на кнопку национализма, у него вырабатывается тестостерон, появляется агрессия и решимость действовать. Это сильнейшая эмоция, древний (вполне языческий) инстинкт, огромная и слепая сила. Динамит. Подумайте всего на один ход вперед, что будет, если «взорвать» этот «динамит». Это ведь очень простое умозаключение. Посмотрите на этническую карту России – местами она напоминает лоскутное одеяло. Просто оглянитесь вокруг… Этот динамит разнесет наш очень разнообразный русский мир, в котором мы привыкли жить, на мелкие кровавые куски.

Я думаю, что русской молодежи не стоит примеривать чужую обувь и носить тесные куртки с чужого плеча. Наши предки собирали свое пространство, свой мир совершенно по иному принципу. Не как компактные европейские национальные государства, а как огромную православную империю под скипетром Белого Царя – отца и защитника всех своих подданных детей-народов и племен, всех христиан, и не только. Наша цивилизация очень сильно отличается от западной. Для них мы все русские – и казак, и сибиряк, и лезгин, и осетин, и друг степей калмык...

– Так что же, русский, получается, – понятие наднациональное?

– Да, в каком-то смысле. Ведь так было многие века: русский – это православный, не важно, какого он этнического происхождения: финн, араб, немец, тюрок. Человек приезжал в Россию, принимал православие, чаще всего принимался на царскую службу, и после этого становился русским без всяких «но». Например, знаменитые фамилии Шереметьевых, Набоковых, Гумилевых… Теперь ни у кого даже не вызывают сомнения, что это обычные русские фамилии. Но предки их носителей когда-то были подданными Золотой Орды. И сколько их оттуда… Можно, например, почитать воспоминания графа Феликса Юсупова, потомка одного из самых богатых кланов царской России. В этой семье, куда ни плюнь – попадешь в блестящего русского вельможу. В книге есть место, где идет речь о родословии Юсуповых – старинного татарского рода, начало которого, как это подобает статусным V.I.P.-мусульманам, возводится к самому пророку Мухаммеду. При этом в начале XX века ни у кого даже мысли не возникало, что Феликс Юсупов – нерусский человек. Русский, потому что православный. Тот же Владимир Иванович Даль , создатель «Толкового словаря живого великорусского языка», – наполовину скандинав, на четверть француз. Его отец – 100%-ный этнический датчанин. Откройте любую энциклопедию и прочитайте там статью о великом русском писателе и лексикографе Дале. Или, например, художник Айвазовский. Армяне всего мира гордятся, что знаменитый русский художник-маринист с ними одной крови. Или Левитан – этнический еврей, выходец из среды, которая является, наверно, самым жестким антиподом православия – из иудаизма. От его пейзажей за версту разит чистейшим русским духом. Среди наших художников он прочно держится в первой пятерке самых махровых русофилов. Нужно ли напоминать о происхождении величайшего русского поэта Пушкина?

Итак, русский – это православный. Именно из этого утверждения возникла национальная, или если хотите – «наднациональная» идентичность, где «во Христе нет ни иудея ни эллина ни варвара ни скифа». Или как сказали бы в российской империи: ни француза, ни немца, ни еврея, ни татарина, но при этом все говорят по-русски. Принял православие – значит русский.

– А что это значит – «православный»?

– В первую очередь, это определенный взгляд на мир – мировоззрение. Взгляд через кристально-прозрачную оптику Евангельской любви и святоотеческих традиций. И не просто взгляд, а стремление построить свою жизнь в согласии со своей личной христианской совестью. А это – постоянное усилие над собой, духовная война.

Усилие – это напряжение воли, а не расслабление. Сегодня говорят – «расслабься – не парься» и общество становится обществом расслабленных, слабых людей. Православие, наоборот, побуждает людей становиться сильными. Но не агрессивно-сильными внешне, готовыми смело ввязываться в конфликты и побеждать всякого стоящего на пути. У этой силы совершенно другая природа – Любовь. Научись любить своего ближнего, сколь бы он ни был тебе может быть иногда неприятен. Смирись. Подумай о нем, что он такой же как и ты, делает такие же ошибки, как и ты, ошибки, которые ты сам себе без труда прощаешь. Прости и ему. Попытайся, по крайней мере. Научись терпению. Попытайся его полюбить. И вот, ты приобрел дружбу. И приобрел не по дешевке...

– А что значит полюбить? Что такое вообще любовь? Ведь этим словом так много всего называют. Люди в это слово вкладывают разные понятия. Что вы имеете в виду?

– В Евангелии Христос о любви выразился очень просто и однозначно: «Нет больше той любви, если кто положит жизнь свою за друзей». То есть, сначала сумей стать человеку настоящим другом, а потом будь готов ради него пожертвовать своей жизнью. Это, если говорить коротко, и было идеалом настоящей русской жизни. В этом заключалось православное воспитание нашего сначала племени, потом народа и наконец – империи, цивилизации. Именно поэтому, как сказал поэт, стало «умом Россию не понять». Не понять, потому что – как это может быть: не агрессивный и воинственный, а простодушный и добрый, благородный до «глупости» Иван-дурак, а при этом владеющий четвертью мира. Странный народ – не хищник, но почему-то и не жертва…

Те же немцы веками создавали антирусскую мифологию себе самим на голову: «вот русский дурачок, раб безвольный, пашет на своего помещика, не нужно ему ни политической свободы, ни парламента, ни прав. Лапотник, деревенский темный варвар. Очевидно, что его легко победить и сделать своим рабом». Кажется, что легко. Особенно находясь на вершине мировых научно-технических достижений, организации общества, государства и армии, в ослеплении сияющим «торжеством разума». Однако взгляните на карту, где теперь Германия и где Россия, даже после распада империи? Наша огромная страна реально существует и в ней уживается более сотни разных племен, а третий Рейх остался лишь в музеях и учебниках истории. Почему? Бог весть… Может как раз потому, что «Бог любит кротких и противится гордым»? Может потому, что мы не грабили и не уничтожали те народы, территории которых входили в состав России, а не жалея ресурсов, помогали им; порой не жалея самой жизни защищали их, создавали народы-друзья, и даже больше – собирали их в семью. Ведь есть у нас такое понятие, как «братские народы». Нигде больше нет такого. И как итог – одни в двух шагах от сверхчеловеческого идеала оказались слабыми (немцы), другие (русские), вооружившись правдой, стали сильными. И доказали, что русский народ – раб Божий и больше ни чей. «Если с нами Бог – то кто против нас?» Это – очень зрелое самоощущение. Тут я имею в виду Первую и Вторую мировые войны.

– Выходит, если мы снова станем язычниками, то в Третьей мировой наше государство не устоит?

– А может, даже и до войны дело не успеет дойти… Да, это так же, как если взрослый, состоявшийся человек впадет в детство – его неминуемо ожидает жизненный крах. Хотя само по себе его детство, возможно, было счастливым и гармоничным.

– И все же, почему нужно отделять православный период от доправославного и говорить, что православие – большой шаг вперед?

– 988-й год, год крещения Руси великим князем Владимиром, – это черта, отделяющая одну эпоху от другой. Конечно, она условна: христианство проникло на нашу территорию гораздо раньше. Та же великая княгиня Ольга – бабка князя Владимира, как известно, была христианкой. А язычество и после 988 года продолжало жить. Вплоть до XIX века существовало в нашем православном обществе такое понятие как «двоеверие». Т.е. люди, живя церковной жизнью, исповедуясь и причащаясь, не бросали некоторых своих древних обычаев с языческими корнями. А Церковь пыталась даже каким-то образом адаптировать под Православие ряд этих верований. Одним святым молились об успехе на рати, другим о чадородии и семейном благополучии, третьим об урожае. А иконография Пресвятой Богородицы, например, знает такие иконы как «Спорительница хлебов», «Млекопитательница», «Умягчение злых сердец», «Взыскание погибших». У христианских святых появились свои «зоны ответственности». Адаптировались праздники, связанные с урожаем. Например, – летний праздник Преображения Господня стали называть «яблочный Спас». Поспевшие яблоки – освящали. Освящение урожая – родом из язычества и двоеверия.

– Так, может быть, и в языческие времена не всё было плохо?

– Конечно же, не все. Кроме бессмысленного поклонения истуканам и кровавых жертвоприношений были и вполне рациональные, нормальные вещи, связанные с знаниями о природных циклах, медицинские знания, еще какие-то проявления древней культуры народа. В архаическом сознании все это связывалось с языческими «богами». Православие отделило «мух от котлет» – реальные знания от суеверий, благословило все достойное и прокляло все злое и ложное, что накопила к тому времени русская культура. Православная вера перевоспитала народ. Но перевоспитание ведь моментально не происходит… Если ребёнку лет восьми, который родился в семье, где папа – алкоголик, а мамой ему была улица, достался вдруг добрый воспитатель, то он за три дня не изменит дурных привычек ребенка. Перевоспитание растянется долгие годы с негарантированным результатом. Перевоспитание – это длительный процесс, как, впрочем, и деградация. Поэтому, формальное отделение одной эпохи от другой – это примитивная схема.

– Итак, в нашей истории можно различать три больших эпохи: дохристианская – языческая, христианская и послехристианская. Почему же вы утверждаете, что именно православная эпоха была самой «правильной»?

– Есть очень простой критерий: «по плодам их узнаете их» (Мф. 7,16). То есть по реальным делам и результатам. Становление первого русского государства – Киевской Руси – произошло на излете языческого периода и с принятием христианства. Киевская Русь была создана православными государями: Владимиром Красное Солнышко, Владимиром Мономахом, Ярославом Мудрым. Ими было удержано и преобразовано огромное пространство, завоеванное свирепым язычником Святославом. При христианском правлении смягчились буйные нравы, была упразднена практика человеческих жертвоприношений, обузданы рабство и боярский произвол.

Князь Владимир, крестивший киевлян, первый изменил образ жизни. Став христианином, он распустил гарем из четырехсот наложниц, стал жить венчанным браком с одной женой, а справедливость его суда, масштабы щедрости и благотворительности поражали воображение современников. Это называется – воспитание личным примером. А через девять веков мы уже видим могучую христианскую культуру. Тут уже совсем другой контраст.

Возьмем для примера военные обычаи. Древняя война – это набег с жестокими убийствами, грабежами и уводом в рабство. В духе древнеримской формулы «горе побежденным». Война, где можно все, где «победителей не судят». Совсем другое дело рубеж XIX и XX веков: В столице тогдашней Голландии Гааге по инициативе русского государя Николая II собрались представители могущественных христианских государств мира и поставили подписи под Гаагской конвенцией – новым кодексом ведения военных действий. В нем запрещаются убийства и издевательства над мирным населением, появляется такое понятие, как «военное преступление», закрепляется статус объектов, обозначенных красным крестом. Это госпитали и санитарные фургоны, которые нельзя бомбить, потому что это помощь, которую нужно оказывать всем сторонам конфликта: лечить раненых, доставлять продовольствие и т. д. У врачей и сестер милосердия появляются соответствующие нарукавные повязки. Устанавливаются правила содержания военнопленных. Ничего подобного не было ни до христианской эпохи, ни после. В XX веке, как мы знаем, Европа, порвавшая с христианством, в лице Гитлера растоптала гаагские принципы. Сегодня о них вспоминают все реже и реже…

– А все православные правители разве были совершенно безупречны?

– Часто случалось так, что у конкретного государя в конкретный момент времени оставался «узкий коридор» для принятия решений. Для примера можем взять времена правления на Москве Ивана Калиты – внука святого благоверного князя Александра Невского. Времена, когда само существование русского народа и Православия на Земле висело на волоске. Могучая некогда православная Византия доживала свой последний век. Небольшому по вселенским масштабам Московскому княжеству опереться было не на кого. Калита объединял вокруг Москвы соседние княжества, у которых были свои исторические суверенные права. У Твери, у Суздаля, у Рязани, у Новгорода. Все жили бок о бок, говорили на одном языке, молились одному Богу, но постоянно воевали между собой и платили тяжелую дань Золотой Орде. Было ясно, что нужно прекращать гибельное междоусобие. Но как? Тоже не совсем красивыми методами... Калите приходилось и подкупами заниматься, и идти на откровенную, по христианским меркам, подлость, но ради объединения страны? Ведь чисто математически, в междоусобных войнах погибало гораздо больше людей, чем в едином государстве. Иван Калита и его сын Симеон Гордый подарили Руси того времени несколько десятилетий мирного времени, в течение которого погибло гораздо меньше людей, чем в междоусобных войнах и страна смогла накопить силы для дальнейшего существования. Да, по наущению Ивана Калиты были замучены в Орде соперники в объединении русских земель – Тверские князья, да, он обманом и вероломством пытался присоединить Суздальско-Нижегородское княжество. Но «маленькое зло» вынужденно совершенных князем поступков каленым железом совести жгло его душу, заставляло его истово каяться до самой смерти. Он остался в истории, конечно же, не святым, но человеком, совесть которого отсылала его именно к православным христианским заповедям, и направляла к максимально возможной для того времени христианской линии.

– И все же война православных с православными – исторический факт. И те же междоусобицы и взятие Новгорода…

– Да, но православный – это не значит безгрешный. Православный человек – это всего лишь человек, стремящийся исполнять установленные Богом заповеди. Честно старающийся их соблюдать. И обязательно с Божьей помощью. Любой, практикующий Православие, на своем опыте знает, что человек падает, встает и снова грешит… Грешны все. Земной путь человека – это борьба… Интересно, что каноническое название земной Православной Церкви – воинствующая. Воинствующая не в смысле – мечом, гаубицей или кастетом, нет. Она ведет духовную войну. И каждый православный христианин – воин Христов, который ведет невидимую брань с грехами, слабостями. А на войне как войне, случаются поражения. И тогда возможно худшее, и брат может пойти на брата с оружием.

– Чем же тогда православные отличаются от прочих?

– Это легче увидеть на примерах святых, а не «обычных», пусть во многом и «выдающихся» людей. Собственно, ради этого и существует институт прославления в лике святых – чтобы показать пример: «вот, живите так, как этот человек, ОН является образцом того, КАК бороться и преодолевать искушения, исполнять заповеди и жить с Богом в душе, чтобы в итоге наследовать Царство Небесное». То есть святые – это те люди, чье попадание в Царство Небесное подвергается наименьшему сомнению.

Одними из первых русских святых стали братья Борис и Глеб. Их Церковь прославила и чтит потому, что они отказались от претензий на власть ради Христовой любви, ради того, чтобы не лить невинную кровь… и сами были убиты своим братом Святополком Окаянным. «Не подниму руки на брата своего», – эти слова святого Бориса стали законом для многих поколений русских людей живших после него. Это еще XI век – заря нашей христианской истории. Это небывалый случай в мировой истории, когда два наследника, два князя, которые имели все права на наследство, имели по законам своего времени полное право вести войну за за право княжить – добровольно отказались от своих прав. Они отказались от земной правды, которая у каждого своя, в пользу небесной. Если разобраться, то выходит, что своим примером они предъявили окружающему обществу очень жесткий ультиматум. Они демонстративно, перед всем миром отказались от вооруженной борьбы и не препятствовали тому, чтобы их брат умертвил их обоих. Они создали прецедент. Мотивы поступка святых Бориса и Глеба стали примером для многих последующих поколений русских правителей. И Бог весть от каких ужасных, но «вполне законных» поступков удержал многих, утверждая в сердце народа Христов закон.

Два с лишним века спустя тверской князь Михаил уступил дорогу набирающей силу Москве. Ценой земной славы и власти своего княжеского дома, ценой своей собственной жизни он купил будущее всей Руси, став для нас святым Михайлой Тверским. И это был далеко не последний случай, когда по примерам своих святых князей русские люди утверждали на грешной земле евангельскую любовь «за други своя живот положиша». И мир узнавал, о том, что они христиане «ПО ДЕЛАМ ИХ». И я утверждаю, что ТОЛЬКО НА ЭТОМ и стоит русская или если хотите российская культура до сих пор!

– Но от тех времен нам остались лишь пыльные книги, часто малопонятные современному читателю, немного икон…

– Не все так безнадежно. Русские святцы насчитывают несколько сотен житий святых людей «с которых» по словам поэта Маяковского можно «делать жизнь». И до первой четверти ХХ века благочестивое большинство народа так и поступало: «Четьи минеи» (сборник житий) святителя Димитрия Ростовского тогда имели статус векового русского «бестселлера». Именно они на семейных книжных полках занимали то почетное место, на котором сегодня у многих лежат «дневные дозоры», «дарьи донцовы», «мураками» и прочая чушь, достойная печного пламени. Наши читающие предки всегда имели перед глазами добрые примеры на всякий жизненный случай.

О любви и верности между мужчиной и женщиной они впервые узнавали из повести о Святых Петре и Февронии Муромских. Сколько светлых русских слез пролито над этим житием…

В свою очередь, Святой благоверный великий князь Александр Невский – чем не пример для «юноши, обдумывающего житье» и мечтающего делать карьеру государственного мужа, дипломата или военного?

А место образа успешной и самодостаточной современной «бизнесвумен» в те времена занимал женский идеал верной, заботливой и благочестивой жены и матери на примерах Святых Анны Кашинской или Евфросинии Московской. Между прочим, женщин, до твердости характеров которых современным self-made-барышням далеко, как до Луны. О прочих душевных качествах и вовсе нет речи: другой человеческий материал… Я никого не хочу обидеть, но традиции семейного православного воспитания тех веков, в которых жили упомянутые святые сегодня утрачены.

– Такое впечатление, что безвозвратно…

– Не думаю. Впрочем, все зависит от нас. Святость никуда не исчезла, она как некоторые реки на время ушла под землю, и прорывается сегодня, может быть, лишь выходящими кое-где на поверхность ручейками. Поверьте, для такого сравнения есть основания. И я верю, что в какой-то момент эти ручейки сольются в мощный поток и река вновь выйдет на свет Божий и окунет новые русские поколения умирающие от духовной жажды в живые воды русской святости. Такова благодатная сила христианской эпохи нашей великой культуры. И такова природа ее преемственности.

– А как быть с советской эпохой?

– Это уже недавнее время, и тут у нас всё практически перед глазами. Есть масса документов. Уточню, не интерпретаций и сопливых спекуляций с разными точками зрения, а именно документов, подтверждающих факты. Важно выделить главное. Говоря о советской эпохе, я бы начал с самого ее начала. С «красного террора» 1918-22 годов. Думаю, ключ к пониманию сути «красного» периода нашей истории находится именно здесь. Есть интересный эмигрантский писатель того времени – Сергей Мельгунов. Он целенаправленно изучал данные о красном терроре. Причем пользовался только открытыми и проверенными источниками. Собирал информацию по горячим следам. Когда читаешь его книгу «Красный террор в России», просто волосы дыбом встают, кажется, такого просто не может быть. Вся антология голливудского хоррора рядом с этим разгулом нечеловеческой жестокости – невинная клоунада! В фокусе Мельгунова – всего четыре года истории Советской России. Всего четыре! Но если эти годы сравнивать с тысячелетием предыдущей истории России – это все равно, что сравнивать геноцид среднего европейского народа с зачисткой одного мятежного села.

Если на подробностях «красного террора» долго концентрировать внимание, можно просто сойти с ума. Масштаб злодеяний настолько велик, что его можно сравнить с огромным ядерным взрывом, разложившим материю на молекулы. И из этих молекул сложился новый мир, очень сильно не похожий на тот, что существовал раньше.

– И тут наверное самый сложный вопрос с новой «постхристианской» культурой советского периода…

– Новая культура, конечно же, двойственна, и в каком-то смысле ее можно рассматривать даже, как… продолжение православной традиции. Философ Николай Бердяев формулировал это так: «русский коммунизм – это православие без Бога», т.е. по сути то же самое, тоже вера (в то, что Бога нет) только по градусу нравственного накала и человеколюбию она, конечно же, существенно ниже дореволюционной православной культуры. А во многих случаях и с обратным знаком, этакое зеркальное антиправославие. Ведь когда были выпущены на волю красные демоны, то, по пророчеству Достоевского, «без Бога стало можно все».

– А разве «можно все» – это не свобода?

– Свобода грешить, свобода жить без Бога. Бог же никому Себя не навязывает. Он дал нам полную свободу, право свободного выбора. И многие эту свободу оценили выше Того, Кто им ее дал. Как оставленные без присмотра дети, превратили свободу в свободу разрушать. Свободу безумия. И начался в революционной России дикий «праздник непослушания». Из национальной и христианской, культуру стали превращать в классовую, пролетарскую. То есть одну часть народа противопоставили всем остальным. Ее поставили в особое положение, над другими, заставили поклоняться пролетарию, рабочему. Но почему не крестьянину, не ремесленнику или врачу?

Если одна часть психики человека противопоставлена другой, то это называют шизофренией. То же самое и с народом. Все встало с ног на голову. Интересно, что латинское слово «революция» буквально в переводе на русский язык означает – «откат, возвращение к прошлому» (re-volutio). Именно откат, а не радикальные перемены, ведущие к лучшему будущему, как все привыкли этот термин понимать. То есть ровно обратный смысл. В международный оборот это слово было пущено во Франции образованными людьми в конце XVIII века, во время известных событий. Тогда для посвященных и просто внимательных наблюдателей этот термин полностью соответствовал действительности: происходил стремительный и кровавый откат в языческое прошлое. С христианской эпохой французские города «прощались», устраивая массовые казни священников, монахов и им сочувствовавших. В новой культуре (живописи, архитектуре, философии) стали доминировать античные мотивы. Русская революция спустя век с небольшим во многом повторила свою предшественницу, существенно «откатив» далеко назад духовную жизнь общества.

– То есть, возникает ситуация о которой вы говорили, когда взрослый человек или «взрослый народ» впадает в детство?

– Такие вещи случаются и в частной жизни и в истории народов. Причем на Западе «языческое детство народов» было реставрировано с дотошной точностью. Во многих масонских ложах XVIII-ХХ веков взрослые, образованные и очень влиятельные люди – писатели, банкиры и министры на полном серьезе принимали участие в восстановленных древних ритуалах и мистериях. Германия так увлеклась языческой романтикой, что через оперы Вагнера, философию Ницше и массовые факельные шествия докатилась до человеческих жертвоприношений в печах крематориев второй Мировой войны, благословленных тайным орденом SS. А у нас всегда внимательно следили за тем, что происходит на Западе и «мотали на ус».

– Но в России-то после революции не стали возрождать славянское язычество.

– По форме да, не стали, потому что революция делалась на интернациональных лозунгах коммунизма. Но по сути ударили в самое яблочко. Без всякой лишней эстетики прямо в лоб врагом номер один была объявлена Церковь, священнослужители, церковный народ и сам Спаситель. Размаху и масштабам большевистских гонений и погромов Православия позавидовали бы даже самые кровавые гонители христиан древнего Рима императоры-язычники Диоклетиан и Нерон. А чего стоит памятник Иуде-предателю, открытый в 1918 году на главной площади русского города Свияжска или красные бронепоезда, разрисованные чертями и всяческой нечистью.

– Выходит, язычество в советский период сменило лишь внешнюю форму?

– И не только в советский. Включите сегодня телевизор и увидите то же самое по духу. Сегодня не нужно ждать особого праздника, идти куда-нибудь в священную рощу, где собрались жрецы. Капище у нас теперь в каждом доме. Стоит лишь нажать кнопку, чтобы увидеть, как ежедневно служится месса культам силы, денег, разврата и гедонизма. А если проявите интерес и задержите внимание на каком-нибудь «Доме-2» или MTV, то вы из наблюдателя становитесь участником оргии. Сначала виртуально – перед телевизором, а потом и реально в своих мыслях и своей дальнейшей жизни. В любой древнеязыческой культуре вы найдете эквиваленты этим культам и даже конкретных богов. Вот навскидку известный каждому школьнику древнегреческий пантеон: прямо по порядку: Геркулес – сила, Плутос – богатство, Дионис – разврат и удовольствия…

Вот вам и «революция», постепенно вернувшая русский народ от христианского усилия над собой и сострадания ближнему к языческим расслабленности и распущенности «вечно молодых, вечно пьяных». Вы не ловили себя на том, что бывает отвратительно наблюдать образ жизни и поведение большинства наших сограждан. И мы вместе с русофобами порой готовы цедить сквозь зубы проклятия «этому быдлу и совку». Не стесняйтесь, ваши ощущения верны. А ведь за несколько десятилетий до революции внимательный Достоевский сказал одну очень простую вещь: «русский человек без Бога – дрянь».

– Но русский человек в советской истории сделал и много того, чем можно гордиться. Все-таки великое время было. Как такое могло произойти, если историю творил «народ-дрянь»?

– Про «народ-дрянь» речи нет. Конкретному человеку без веры – да, открыта широкая дорога для деградации. Через целую серию падений и под дружные аплодисменты окружающих. Но ведь и деградация, помните, не совершается в одночасье. Как с человеком, так и тем более – с целым народом, у которого остается духовная связь с прошлым, генетическая память… Хорошее и доброе, тщательно возделываемое веками имеет мощный корень. И чтобы его основательно подточить, может и десяти революций не хватить.

Если судить по большому счету, то первой русской революцией можно считать Петровские реформы с предшествовавшим им в конце XVII века церковным расколом, а второй – моду на эстетику уже упоминавшейся французской революции и вообще преклонение нашей элиты перед европейской (тогда уже вполне «ре-волюционной») культурой XVIII-XX веков. Вспомните хоть Пушкина с его «французиками», «фавнами» и «нимфами». Вспомните чужой (французский) язык, как средство коммуникации образованной «элиты» России. Вспомните интеллигентский «символ веры» – стоять в «принципиальной» оппозиции власти, не считаясь ни с какими аргументами. Без всего этого не состоялась бы и революция 1917-го.

– То есть можно говорить о трехвековой традиции деградации русского общества?

– Да, это не будет ошибкой. Хотя запас прочности, созданный тысячелетней православной государственностью на Руси оказался огромен. Не исчерпан он и до сих пор. Просто загляните в православные святцы. Там такое количество новомучеников советского периода! Что это значит? Что люди массово отдавали свои жизни за свою веру.

Вдумайтесь в это, примерьте на себя. За что вы лично готовы реально сейчас отдать собственную жизнь? За какую, например, идею? Жизнь. Не что-то, а саму жизнь... Вот она есть, а через минуту ее не будет... Вот, что значит «отдать». Наверное, один-два человека могут сделать такое по глупости или случайно, по недосмотру. Но чтобы тысячи делали это в здравом уме и твердой памяти, СОЗНАТЕЛЬНО, при возможности отступничества… Вывод простой – эти люди четко знали, РАДИ ЧЕГО они поступают именно так. Они имели полную уверенность в будущей загробной жизни, достоверное знание о ней и имели  твердую гарантию того, что это правда.

При большевизме всё смешалось. Внешние условия жизни – это в основном революционная диктатура, но внутренне очень и очень многие этому сопротивлялись. Часто даже не понимая этого, на бессознательном уровне, неся в себе тысячелетний духовный уклад. Этот уклад несли в себе и люди уже невоцерковленных и даже некрещеных поколений. Так возникал причудливый сплав революционных целей и ценностей с православным по форме практическим их воплощением. Это и есть неповторимый феномен советской культуры. То самое бердяевское «православие без Бога». Отсюда все еще достаточно высокая мораль – возьмите трепетное советское отношение к семье и браку, возьмите заповеди «морального кодекса строителя коммунизма», возьмите жертвенный патриотизм на примере Великой отечественной войны…

– Знаменитый «сталинский» патриотизм…

– Между прочим, патриотизм – одна из христианских добродетелей. А Сталин, как известно, имел практически законченное высшее духовное образование. Думаю, эти вещи между собой как-то связаны. Ведь Сталин ко времени Великой отечественной был уже вполне царем. Некоронованным царем все еще православной страны. Не забывайте, крещеное при царе поколение находилось в самом расцвете сил. Посчитайте: 1941-1917=24. От 24-х и старше… Обращаясь к этим людям он, красный вождь интернациональной партии, произнес традиционное русское православное «братья и сестры». Нет сомнений, что формула «русский значит православный» была ему прекрасно известна. Иначе, зачем он тогда вместе с возвращенными царскими погонами восстановил достоинство русского офицера? Зачем учредил ордена и медали имени Дмитрия Донского, Александра Невского, Суворова, Кутузова, Ушакова и Нахимова? Новые боевые награды были учреждены в честь людей, трое из которых сегодня прославлены в лике святых Русской православной Церковью и еще один, кажется, ходит в кандидатах.

Есть и другое. Например, переломная и ключевая во всей войне Сталинградская битва началась с молебна перед Казанской иконой Богородицы и была выиграна. А чего стоит обросший легендами визит Сталина к Святой блаженной Матроне Московской, в то самое время, когда немцы стояли под Москвой… Так или иначе, но победы в этой войне добилась тысячелетняя православная Россия. И морального авторитета той победы хватило еще почти на полвека существования империи. Хватило на лучшую в мире армию, науку, спорт, на полеты в космос, огромное политическое влияние во всех концах планеты и много еще чего…

– Намекаете на тезис «по плодам их узнаете их»?

– Да, но если внимательно приглядеться, то чем дальше заходила советская история, тем плоды становились все более и более материальными. Спорт, ракеты, ледоколы, орбитальные станции… А православный дух из все менее и менее православной страны постепенно уходил… Наступали 50-е годы с жестокими хрущевскими гонениями на Церковь, за ними следовали атеистические 60-е, 70-е, 80-е… Тысячелетний духовный фундамент потрескался, порос травой забвения.

Да и с коммунистической идеей не все ладно шло: в 60-х годах в народе ее начали подвергать сомнению, в 70-х уже над ней смеялись и рассказывали анекдоты на кухнях, в 80-х – крутили пальцем у виска, а в 90-х прокляли. И тут же обнаружилось, что и от материальных плодов остались одни объедки. Так тысячелетняя Россия осталась у разбитого корыта истории с неясными перспективами. 70-летняя трагическая советская история Руси стала наглядным уроком народу, пренебрегшему древней истиной «Дух животворит; плоть не пользует нимало» (Ин. 6:63. 16), и упорно повторявшим все это время вслед за Карлом Марксом, что «материя первична, а сознание вторично».

– Может и так, но какое отношение к повседневной жизни может иметь отвлеченный философский спор? Ведь вопрос о первичности материи или духа сложная, умозрительная проблема.

– Ничего сложного в ней нет. Все предельно просто и доказано еще древними греками. Смотрите: есть, к примеру, вот, чашка, из которой мы пьем – это материальное. И есть её представление, мыслеформа, математическая модель, если хотите. Мы же можем подумать о чашке, представить себе ее. Можем ли мы потрогать или увидеть свою мысль о чашке? Нет! Следовательно, наше представление о ней нематериально. То есть нематериально представление о ее цвете, размере, форме, технологии изготовления, которые в принципе можно последовательно материализовать – облечь в словесно-цифровую форму, записать на бумаге и пользуясь описанием изготовить сам задуманный предмет. А теперь ответьте, можем ли мы создать эту чашку, не имея представления о ней, ее мысленного описания, проекта? Нет, конечно! Мы даже не можем начать ее создавать, не имея такого намерения. Свое намерение мы тоже не в состоянии потрогать или увидеть. Следовательно, первичен замысел (духовное), а воплощение (материальное) вторично. Это ясно как Божий день.

– Ну, хорошо, философский вопрос решили, и что дальше?

– А дальше, в полном соответствии с «только что открытым» законом, представьте себе разницу в поступках людей имеющих и не имеющих представление о реальности духовного мира. Примитивно выражаясь – атеистов и верующих. Или другими словами, людей, упирающихся в мысль о конечности своей земной жизни и людей, имеющих представление о дальнейшем существовании за порогом своей физической смерти. Скорее всего, линии их поведения будут различны. Лозунг первых: «жизнь коротка, поэтому пей, ешь, веселись и наслаждайся, ибо завтра умрешь», а мысль о смерти настолько невыносима, что лучше бы она в голову и не приходила. Вторые – РЕАЛИСТЫ, с гораздо более четкими планами относительно своей земной и последующей бесконечной (вечной!) жизни.

– Намекаете на православных?

– Намекаю. Но САМОЕ ГЛАВНОЕ для таких реалистов то, что реальность – это не длинный коридор с обязательным тупиком в конце, а бесконечный горизонт Божьего мира. Чувствуете разницу? Для гиперреалистов-христиан оживают такие реальности, которые остальным кажутся не более чем красивыми словосочетаниями. Например – Святая Русь. Так, очень давно русский народ назвал себя – по особой любви к святости, к евангельскому идеалу, к которому стремился. И поэтому Святая Русь сегодня для христианина – это конкретная территория в небесной, сакральной «географии», в том самом Божьем мире, которому нет конца и края. И на этой «территории» обитает конкретный народ, говорящий и мыслящий по-русски. Все русские поколения, стяжавшие святость и в X и в XI веках вместе со святыми равноапостольными Владимиром и Ольгой, страстотерпцами Борисом и Глебом, киево-печерскими подвижниками, святыми князьями XII-XIII веков, подвижниками золотого века русской святости – XIV-XVI веков во главе с преподобным Сергием Радонежским и московскими митрополитами, тысячами, а может, миллионами святых воинов и просто скромных праведников вплоть до XIX века с Серафимом Саровским и Ксенией Петербургской и десятки тысяч новомучеников XX века, не предавших веру отцов, с новейшими святыми наступившего XXI века и молящимися сегодня нашими современниками во вновь открытых храмах. Все это – единое живое пространство «русского космоса», потому что «Бог не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы». (Лк.20:38).

– Хорошо и убедительно, но... Как быть с современной молодежью, которая либо совсем далека от Православия и патриотических традиций, либо считает, что ей это навязывается сверху.

– За всю молодежь не говорите. Она очень разная. А тем, кто считает, что Православие и патриотизм навязывают сверху, можно возразить. Что плохого в том, если навязывают правильные вещи? Тут скорее радоваться нужно. Хотя, я вот лично, не вижу, чтобы то, о чем вы говорите, навязывали. Скорее наоборот. Мерзость и пакость на каждом углу молодежи навязывают. Этого сколько угодно. А чтобы что-то хорошее, скажем, в школе или по ТВ «навязывали»… Да об этом только помечтать пока можно. И что дурного в том, если бы это действительно было так?

– Просто образ мышления здесь другой: «Нам навязывают, значит это плохо».

– Значит, образ мышления нужно поменять… Мы ведь уже говорили об этом. Если общество предпочитает, чтобы его «не грузили» и живет «не парясь» – это расслабленное общество у которого нет будущего. Да и полноценного «сегодня» у него нет. Та часть молодежи, которая сейчас не терпит «насилия над своим мозгом», уже завтра может превратиться в стариков, страдающих от осознания бесцельно прожитой жизни, а послезавтра уйдет во мрак небытия. Земной век человека короток…

– Как жить в современной России? Ведь глядя на многое из того, что происходит вокруг, кажется, что мир не под силу спасти ни малочисленным православным, ни кому-то еще… Как не пасть жертвой депрессии, как прорваться к тому «русскому космосу», о котором вы говорите? С чего начать?

– Не с «чего», а с «кого»… начать с себя, я думаю. Начать, с самого простого. Не спешите спасти ВЕСЬ мир – это не ваша задача. Есть одна очень правильная теория, она называется «теорией малых дел». Согласно которой, будучи реалистом, оцените честно свои силы и возможности, окружающую лично вас ситуацию. Начните с того, на что имеете реальное влияние. Опять же выходит – начните с себя. С осознания своих неправд, которых каждый человек с собою носит огромное количество. Преподобный Серафим Саровский сказал однажды: «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи». Иными словами, покажи пример.

– «Спасись», звучит, все-таки, довольно абстрактно для неискушенного в православной вере человека. Нельзя ли перевести вашу мысль на практический язык. Что может сделать сегодня позитивного в этом направлении среднестатистический молодой человек?

– Я считаю, что для большинства самое реальное и нормальное, что вполне по силам и доступно – это создать семью. Семью с хорошей домашней атмосферой. Создайте семью, родите детей. Найдите праведный способ их обеспечить, чтобы хватало на пропитание и на одежду, воспитайте этих детей в хорошем духе, в том духе, который вы считаете правильным, попробуйте это сделать. Попробуйте решить хотя бы эти задачи, и у вас на это уйдет много лет и много усилий. Но плоды этих усилий вас точно, не разочаруют. Потому что семьи «спасаются чадородием»… Поверьте, это я вам говорю, как «практик», как отец троих детей. Но это уже тема для другого разговора…

© Realisti.ru

Об авторе: Агафонов Игорь Евгеньевич