Альфред Кинзи: Расплата за преступление века

Шаткое основание

«Уму непостижимо, — пишет д-р Джудит Райзман в своей новой книге «Кинзи: преступления и последствия», — глядя в прошлое всего лишь на пятьдесят лет, как американцы могли принять любой из «выводов» Альфреда Кинзи, не только вопреки общеизвестным данным социальной статистики, но, главное, вопреки собственным глазам и ушам, вопреки здравому смыслу, вопреки всему тому, что они твердо знали о самих себе, о своих мужьях и женах, родителях и детях, братьях и сестрах, друзьях и соседях, обо всей своей жизни». Хоть ХХ век и называют веком непостижимого, попробуем постичь умом, как это произошло.

В то время человек, общество, государство еще вполне сохраняли свой нормальный облик, и жизнь текла по нормальному руслу. Но основание, на котором стоял жизненный уклад Америки и всей западной цивилизации — христианское мировоззрение — было уже изъедено бесчисленными паразитами, и ему на смену подвели новое основание, вроде бы более надежное: научное мировоззрение. На первых порах так оно и казалось: почетное место, отведенное разуму, доказательству, опыту и истине, обеспечили научному мировоззрению будто бы несокрушимую прочность. Будто бы... Вышибить сердцевину из научного мировоззрения не составило большого труда.

В то самое время, когда в домах у американцев засветились экраны телевизоров, когда у них в полях заколосились невиданные прежде урожаи, когда из глубины мельчайшего атома извлекли что-то большое и страшное и отправили в тартарары двести с чем-то тысяч японцев, так что те и охнуть не успели, когда на смену тощим годам депрессии и войны пришли тучные годы процветания и оптимизма, когда пять-шесть, а то и девять-десять детей, были нормой для американской семьи, а запирать дома и машины никому не приходило в голову, — тогда слово «наука» стало для них синонимом истины в последней инстанции. Оно работало как маска с эфиром, подавляя всякую критическую мысль, всякое неспокойное чувство, всякую непокорную волю. «Наука доказала» — о чем тут еще толковать? Пусть кое-кто и спрятался за старинный американский индивидуализм, но демократия и рынок последнее слово всегда отдают большинству... Неясно, сумеет ли Америка, а вслед за ней и весь мир, расплатиться за свою непростительную доверчивость.

Альфред Кинзи как вождь и учитель

Доктор Альфред Кинзи (1894-1956) начинал как энтомолог, специалист по таксономии насекомых. Сегодня он известен как автор хрестоматийных научных трудов «Сексуальное поведение у мужчин» (1948) и «Сексуальное поведение у женщин» (1953), а также как основатель и возглавитель одноименного Института Сексуальных Изследований при Университете штата Индиана в Блумингтоне. В кругах научной и культурной элиты США 1960-х гг., когда был вполне оценен его вклад в происходящее, он именовался «отцом половой революции».

Начиная с 1941 г. работа д-ра Кинзи и его коллег (кое о ком речь пойдет ниже) финансировалась Фондом Рокфеллера. Собранный и обработанный статистический и клинический материал внушительного объема лег в основу той дисциплины, которая сегодня в Америке именуется сексологией. Обширные результаты и выводы д-ра Кинзи сводятся к следующему: не больше не меньше как 95% мужчин практикуют ту или иную форму поведения, традиционно классифицируемого как незаконные связи и половые извращения. Тем самым такие понятия, как законность, норма и извращение в сфере интимных отношений человека, и связанные с ними — чистота, порядочность, порок, разврат и др. — оказались попросту лишенными смысла. С ними следовало поступить так же, как с прочими отжившими свой век понятиями, вроде Птоломеевой небесной механики, флогистона или семидневного творения Вселенной: забыть про них.

Доказательством успеха нового направления в науке служат не только и даже не столько книги и журнальные статьи, сколько уголовные дела: число ссылок на д-ра Кинзи далеко опережает любое другое имя среди экспертных мнений в делах по половым преступлениям. Сведения, представленные в его работах, цитируются в бессчетных решениях в пользу обвиняемых или осужденных по соответствующим статьям; решения эти стали прецедентами для последующего уголовного судопроизводства.

Судебной практикой дело однако не ограничилось. Когда имя д-ра Кинзи достигло известности, подключается еще одно рокфеллеровское агентство — Американский Институт Права. Здесь, в 1952 г., под руководством профессора Г. Векслера, в прошлом — референта президента Ф. Д. Рузвельта, начинается работа над так называемым «Образцовым Уголовным Кодексом»; три года спустя он был направлен в законодательные органы всех пятидесяти штатов. В этом кодексе все до единой ссылки на эмпирические данные о половой жизни американцев ведут к материалам д-ра Кинзи. Одновременно или чуть раньше началась кампания пропаганды тех же идей с участием таких имен как судья М. Плоскоу («Сексуальные закономерности и право», 1951), журналист А. Дейч («Сексуальные привычки американских мужчин», 1948), известный французский педофил и правовед Р. Гийон («Этика половых актов», 1948), адвокат М. Эрнст и историк Д. Лот («Сексуальное поведение в Америке и отчет д-ра Кинзи», 1948), писатель В. Набоков, составивший себе имя клубничным романом от лица педофила («Лолита», 1955), д-р М. Гуттмахер, д-р Х. Бенджамен, и др.

В результате правовые основы американского общества в самых разнообразных сферах — половой, семейной, общественно-нравственной, — и его защита от преступлений и правонарушений в этих сферах, стали рушиться под координированными ударами противника. Ставилась ясная цель: добиться отмены или радикального пересмотра законов, правил и правовых норм, касающихся изнасилования во всех его формах и видах, растления малолетних, проституции, гомосексуализма, скотоложества, эксгибиционизма, кровосмешения, многоженства и многомужества, хулиганства и сквернословия, порнографии, супружеской измены, внебрачного сожительства и т. д. — всего 52 пункта. Если, к примеру, осуждение за изнасилование — особо тяжкое преступление по стандарту обычного права — в трех штатах влекло за собой неизбежную смертную казнь, в 20 штатах — возможность смертного приговора, и во всех остальных кроме одного — как минимум двадцатилетний срок заключения, то после трудов д-ра Кинзи все резко изменилось. Самые слабые и беззащитные — дети и женщины — оказались жертвами, с одной стороны, немыслимой прежде волны преступлений, бесчинств и мерзостей, а с другой — неспособности общества изолировать и наказать виновных. Таков внешний слой наследия Альфреда Кинзи.

* * *

Прежде чем двигаться вперед, рассмотрим два возражения, которые неминуемо возникнут у читателей. Первое: можно ли всерьез говорить о «немыслимой прежде волне преступлений, бесчинств и мерзостей»? Насколько обоснован образ Америки прошлого как эдакого рая, куда ворвались прогрессисты-реформаторы и все изгадили? не карикатура ли это? Вспомните хотя бы Дикий Запад...

Ответим: это была бы карикатура, если ее рисовать столь широкими мазками. Никаким «раем», разумеется, не пахло, но ключи, оставляемые в замках зажигания машин на улицах американских городов в 50-х гг. — это реальность. Выше, где говорится о «преступлениях, бесчинствах и мерзостях», речь идет о вполне определенных социальных пороках, в прошлом чуждых если не всему американскому обществу, то основной его массе. Что же касается Дикого Запада, то в связи с нашей темой он заслуживает более пристального внимания.

Насколько он был дик, да и много ли мы о нем знаем? Не так уж мало. В результате тщательных архивных изысканий были собраны подробнейшие документы о жизни двух золотых приисков с особенно дурной славой: Аурора, штат Невада (1861-1865 гг.) и Боуди, штат Калифорния (1878-1882 гг.) И тот, и другой производили золото и серебро на сотни миллионов долларов в современном исчислении; тысячи людей, в основном молодых и весьма энергичных, наводняли поселки; жизнь кипела круглые сутки, и отнюдь не только трудовая жизнь... Неприятности случались регулярно: если кто-нибудь, засидевшись в баре, под пьяную руку расхвастается о намытом за день золоте, то на тернистом пути домой, того и гляди, его могли попросить поделиться добычей. Однако, подведя итоги, получаем неожиданный результат: по числу грабежей на душу населения Аурора и Боуди ХIХ века уступают таким городам сегодняшней Америки, как Детройт, Нью-Йорк и Майами ни много ни мало как в 20 раз.

Посмотрим на статистику изнасилований. Посмотрим — и не увидим: ноль. За оба пятилетних периода зарегистрировано две жалобы на попытки такого рода, но ни та, ни другая не подтвердилась. Ни слова на этот счет ни в газетах, ни в частных письмах, ни в дневниках. По современным же стандартам следовало бы ожидать не менее сотни случаев, а может быть и гораздо больше.

Зато зарегистрированы случаи штрафов и месячного тюремного заключения за сквернословие в присутствии женщин. Из частного письма от жительницы Боуди: «...Не могу припомнить, чтоб хоть одна из порядочных женщин или девушек услышала обидное слово или вообще хоть что-то от кого-нибудь из кишащих кругом отвратительных субъектов. Отчасти это потому, что порядочность сама по себе внушает уважение; отчасти потому, что всегда есть кому заступиться». Такая вот закрепощенная дикость.

Необходимо подчеркнуть, что в глазах типичного американского горожанина, выращенного на «равноправии полов», подзаборном языке, всепобеждающем скотстве и истерическом страхе за собственную шкуру, предыдущий абзац не просто удивителен: если бы ему документально подтвердили, что в ХIХ в. было принято ходить на головах, есть камни и живыми возноситься на небо, он бы, наверное, изумился меньше. И за это тоже спасибо «половой революции», д-ру Кинзи и его соратникам.

* * *

Теперь второе возражение, гораздо ближе к делу. Нам не преминут заметить, что секс-реформаторы достигли далеко не всех своих целей: во многих случаях половые преступления, по крайней мере, в теории, преследуются весьма строго. Более того, в 90-х гг. видна противоположная тенденция: строительство тюрем по всей стране идет ударными темпами и с невиданным прежде размахом, приговоры ужесточаются, досрочное освобождение отдаляется, и в результате обозначился спад почти во всех группах тяжких преступлений.

Это чистая правда, и такой реакции судебно-правовой системы естественно было ожидать. Сегодня садисты-убийцы, насильники, деторастлители в среднем больше времени проводят за решеткой, чем 10 лет назад, и тем самым имеют меньше шансов снова блеснуть в своем репертуаре. Но нельзя забывать, что преступность, особенно половая, — это симптом глубинных пороков общества, которым настежь открыла дверь «половая революция». Главный урон, нанесенный Америке д-ром Кинзи и Институтом Права — не во внешнем слое, а во внутреннем: не в измененных Уголовных кодексах штатов, а в измененном понятии о добре и зле. Что толку в строгих приговорах за те или иные преступления, если школа, телевизор, «музыка» и, главное, сама жизнь изо дня в день растлевает души молодых людей, воспроизводя в них условия для тех же самых преступлений?

Потому-то из нынешнего спада преступности нельзя делать никаких выводов о возрождении общества. Кто-то с горечью заметил, что в похоронном бюро мастерски устраняют следы тления, но к жизни человека не возвращают.

Ложь. Но не только ложь

Все это очень печально, — скажет нам читатель, — но зачем же называть доброго доктора Кинзи преступником? Он всего лишь обнаружил скрытые прежде пороки людей, вынес их, так сказать, на всеобщее обозрение... Мы с вами можем по-прежнему называть их пороками. Д-р Кинзи сам ничего не изменил в понятиях о добре и зле, он только заставил людей трезво взглянуть на реальность жизни. К сожалению, общество, в котором мы живем, далеко от идеала; надо как-то к нему приспосабливаться... Не так ли?

Выясняется, что не так. Впрочем, реакция большинства нормальных людей на «половую революцию» была очень сходной… С тех пор, вроде бы, «суд людской» смягчился, и сдерживаться больше не надо, все кругом раскрепощаются, приводят внешнюю форму в соответствие со внутренним содержанием... Но удивительное дело: если сто лет назад, когда человечество катилось в пропасть, «внешнее» заметно отставало от «внутреннего», то сегодня, уже сидя на дне, мы обнаруживаем, что характер кривой изменился: оказывается, «внутреннее» еще не настолько плохо, как можно судить по современной «внешности», и противник, теперь уже опираясь на «внешнее поведение», продолжает разрушать наш «внутренний строй».

Доктор Джудит Райзман — композитор, музыковед, психолог, специалист по средствам массовой информации и их воздействию на поведение. Со следом д-ра Кинзи в сегодняшнем мире она впервые пересеклась 20 лет назад, и с тех пор неутомимо его преследует, вооруженная лишь тем, что имеет в распоряжении каждый ученый: знаниями, логикой, ясностью мысли, настойчивостью в поиске фактов и документов. Она опубликовала о нем две книги; книги в США не рецензировались и не обсуждались в массовых изданиях, и Институт Кинзи вместе с тремя порнографическими издательствами начал кампанию «противодействия попыткам дискредитировать деятельность Института».

По материалам последней ее книги документалисты Йоркширского телевидения (Великобритания) сняли фильм «Педофилы доктора Кинзи»; в США его не показывали. Осенью 1995 г. член Палаты представителей США от шт. Техас Стив Стокман попытался начать расследование «научного наследия» д-ра Кинзи. Его инициатива была задушена в зародыше; через год он потерпел поражение на выборах и его место в Конгрессе занял некто менее любопытный.

Как же умудрился всемирно известный специалист по сексологии д-р Альфред Кинзи причинить всем столько беспокойства?

* * *

Лорду Биконсфилду приписывают такую классификацию лгунов: 1) лгуны; 2) бесстыжие лгуны; 3) статистики. Каждый, кто знаком со статистикой, прекрасно понимает, о чем здесь идет речь: пользуясь невежеством публики (а подчас и тех, кто должен бы понимать суть дела), несложно спрятать обман под статистической терминологией. Но в научных трудах д-ра Кинзи нам не придется искать таких «тонкостей», как плавающий доверительный уровень, отраженные зависимости и метастатистические выборки. Наш доктор оставил далеко позади лгунов первого и второго уровня настолько примитивными методами, что его критиков никто всерьез не принимал в продолжение 50 лет...

Допустим, вы решили узнать, много ли у вас в городе курящих. Вы пошли в бакалейный магазин и подсчитали, какая доля покупателей отоваривается папиросами и сигаретами. Понятно, что на основании собранных данных можно сделать те или иные статистические выводы по интересующему вас вопросу. А теперь ступайте в табачный ларек, соберите такую же статистику, и сделайте те же выводы. Бред? «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...»

Д-р Кинзи сделал былью весьма гнусную сказку. Если в статистике (обычной, не лживой) представительность выборки, то есть эквивалентность опрошенной группы и всего населения в целом, требует доказательства (нас бы спросили, одинаково ли часто курящие и некурящие заходят в данный магазин), то Кинзи решил дело одним росчерком пера: классифицировал 1400 мужчин, заполнявших его анкеты, — около трети от общего числа — как нормальных, хотя на момент опроса они находились в тюрьмах за половые преступления. Чем не табачный ларек?

Разумеется, не надо думать, что этот факт был опубликован д-ром Кинзи или его верными последователями. Заслуга его открытия принадлежит Джудит Райзман, хотя серьезные ученые всегда понимали, с кем они имеют дело. Но серьезных ученых до обидного мало, а те, что есть, бессильны что-либо изменить. Например, д-р Альберт Хоббс из Университета шт. Пенильвания еще в конце 40-х гг. указывал, что с научной точки зрения «труды» Кинзи не стоят ломаного гроша. Результат — нулевой, если не считать крупных неприятностей на работе у самого д-ра Хоббса.

Однако осужденные насильники и растлители, как бы много их ни было, сами по себе не могли бы дать внушительной 95%-ной цифры в нашумевших отчетах Кинзи: были, по-видимому, и другие факты, касавшиеся тех, кто в тюрьме не сидел... Были, как не быть. Дж. Райзман останавливается на двух. Первый опять же относится к отбору участников. Нормальные люди 50 лет назад (как, впрочем, и теперь) никогда не стали бы распространяться о подробностях своей интимной жизни, так что пытливому доктору приходилось искать желающих, как мужчин, так и женщин, в публичных домах и притонах, ночных клубах, стриптизах, барах и банях среди педерастов, и т. д. Второй же факт звучал бы как анекдот, если бы дело не было столь серьезным: когда оказывалось, что подопытные д-ра Кинзи, несмотря на свой богатейший опыт, все же отвечали отрицательно на вопросы о тех или иных прогрессивных формах полового поведения, к ним применялись меры стимуляции (порицание «скрытности», и поощрение за «откровенность»), а если и это не помогало, то доктор лично редактировал ответы, внося «статистическую поправку на запирательство». Можно только изумляться, как удалось набрать оставшиеся 5%.

* * *

И тем не менее, это все цветочки. Не за это ненавидят Джудит Райзман американские «интеллектуалы», не за это пытаются задушить ее книгу подушкой гробового молчания. В самом-то деле, ну, заврался доктор Кинзи, с кем не случалось? Возьмите президента Клинтона: он ведь не просто так, а под присягой, перед судьей... но с него, как с гуся вода: немного поежился, потом напал на Югославию и сербской кровью смыл с себя остатки неприятных воспоминаний. Чего ж беспокоиться о каком-то полузабытом докторе полувековой давности?

Ягодки начинаются там, где воспоминания «нормальных» развратников, насильников и маньяков сменяются «экспериментами» над детьми. Наш добрый доктор, видите ли, очень интересовался детской сексуальностью... Вообще-то, как легко догадаться, его много что интересовало в этой области; специализировался он, в частности, по садизму, чему и остались многочисленные свидетельства и кинодокументы (киносъемки, выполненные у него на чердаке, представляли для него отнюдь не абстрактно-научную ценность). Мало того, как это и бывает у «исследователей» подобного рода, с годами ему становилось все трудней и трудней приводить себя в надлежащее состояние, и дело кончилось членовредительством. Дети, однако же, волновали его особенно сильно.

Пол Гебхард, один из ведущих партнеров Кинзи по «экспериментам», заявляет без обиняков (благо, срок давности миновал): «Ради стимуляции участия в опытах, принуждение допустимо... это было незаконно, и мы знали, что это незаконно, но изучение детской сексуальности было для нас слишком существенно...»

Кинзи лично спроектировал звуконепроницаемую лабораторию для своих «занятий» у себя в институте при Университете шт. Индиана. Свидетельства о выполнявшихся там «экспериментах» над детьми, которые привели д-ра Кинзи к его эпохальным выводам об отсутствии возрастных границ для известных функций человеческого организма и о вящей пользе от их всемерного раскрепощения в наиболее раннем возрасте, детально и сухо описаны в книге Дж. Райзман; мы, однако же, воздержимся от дальнейших подробностей.

Сознавая свою опасную близость к электрическому стулу, добрый доктор и его партнеры довольно усердно заметали следы. Но для «научных публикаций» необходимо соблюдение неких протокольных форм. И вот на память благодарным потомкам сохранились «опытные данные», полученные от «квалифицированных наблюдателей». Одному из них Кинзи пишет: «Вас можно поздравить как носителя истинно-научного духа, благодаря которому вам удалось собрать результаты ваших многолетних исследований». Анонимность «наблюдателей» тщательно оберегалась, но Дж. Райзман сумела найти адресата: это был некто Рекс Кинг, инженер по землеустройству на государственной службе, который во время своих командировок по юго-западным штатам изнасиловал и растлил несколько сотен детей обоего пола, от младенческого возраста и старше, сохраняя при этом подробнейшие записи своих впечатлений. Квалификация и в самом деле на мировом уровне; не у него ли писатель Набоков позаимствовал материал для своего вдохновенного опуса? Недаром говорится, что рыбак рыбака видит издалека.

«Кем ум и сердце в них отравлены?...»

В точности так же, как астрономические наблюдения Браге для Кеплеровой модели солнечной системы, как опыты Менделя с цветами гороха для генетики, так и вся эта «статистика» прожженного лгуна, и все эти «эксперименты» маньяка-извращенца, стали неколебимой основой для американской психиатрии, психологии и педагогики во всем том, что касается половой сферы. Если уголовное судопроизводство, сначала покатившееся было в ту же сторону, теперь дает задний ход, то идеология вообще, и политкорректное воспитание в особенности, год за годом неудержимо набирает обороты. Как отмечает Дж. Райзман, практически все программы секс-просвещения для начальной и средней школы, все курсы сексологии и связанных с ней дисциплин в колледжах и университетах, почти все школьные программы (кроме, разумеется, религиозных), направленные на предупреждение венерических болезней, — все базируется на тех же самых «нормах» сексуального поведения, которые столь обоснованно изложены в работах доктора Кинзи. Стоит ли удивляться результатам?

Как в известной басне Крылова, докторовы кости давно истлели, а дело его живет, и последствия его преступлений продолжают распространяться по лицу земли. В 1995 г. Американская Психиатрическая Ассоциация без большой помпы вычеркнула садизм и педофилию из своего реестра сексуальных расстройств (слово «извращение» давно не применяется) — «Диагностико-статистического руководства №4». История повторяется: за 22 года до этого та же ассоциация сделала «первый важный шаг в нужном направлении» — удалила гомосексуализм из того же списка. А сегодня педерасты в США не только представляют собой ударную политическую силу, не только находятся под особой защитой уголовных и гражданских законов, но даже само упоминание этих фактов может привести к штрафу за «дискриминацию» или увольнению с федеральной или штатной должности.

Но педофилия?.. Мыслимо ли это при той параноидальной заботе о «безопасности детей», которая охватила США и Канаду в последние годы, когда уголовные преследования родителей за физические наказания детей (пару шлепков) стали реальностью, когда любой предмет, от ружья до зажигалки, прежде чем пойти в продажу, должен удовлетворить тупому формализму самозваных сторожей детского благополучия?? (Здесь уместно краткое отступление. В одной русской книжке, где речь об омерзительных плодах извращенной фантазии, наводняющих полки американских игрушечных магазинов, сказано: «Они столь ужасны, что даже снабжены предупреждениями: не давать детям до трех лет!» Это явная ошибка; предупреждения не имеют ничего общего с эстетико-воспитательной задачей, тем более что ни производители, ни продавцы, о ней понятия иметь не могут. Служат они единственной цели: чтобы легче было защищаться от судебного иска, когда малолетний потребитель сгоряча отломит чудовищу тот или иной хрупкий член и затолкнет себе куда не надо, а сметливые родители прежде доктора позвонят адвокату.)

* * *

Итак, педофилия. В очередной раз мы наталкиваемся на нечто вроде бы «немыслимое». Согласимся: представить себе сегодня успех этого начинания непросто. Но ведь так же в точности и в 1973 г. никто представить себе не мог сногсшибательного успеха содомии! Стоит, однако, процитировать программный документ М. Кэрка и Х. Мэдсена «После бала, или Как Америка преодолеет свою боязнь и ненависть к педерастам в 90-х годах»: «Свободные повсеместные дискуссии о правах гомосексуалистов создадут у публики ощущение нормы... Даже религиозные фанатики будут вынуждены признать этот факт и почувствуют себя в изоляции. Пусть консерваторы качают головами и говорят что «мир сошел с ума»; главное, что их реакция потеряет остроту, станет менее непримиримой». Излишне говорить, с каким блеском была выполнена эта программа; по ее образцу противник продолжает наступление.

И вот в августе 1998 г. Калифорнийский Университет, представленный своим Исследовательским Центром по вопросам пола, проводит в Лос-Анджелесе международную порнографическую конференцию. Само по себе событие мало чем примечательное в сегодняшней Америке, но стоит лишь перечислить названия «научных семинаров» и фамилии участников, как явный крен к деторастлению бросается в глаза. Например, основатель Калифорнийского Центра и руководитель конференции д-р Верн Бюллоу редактирует «Журнал Педофилии»; прославился он своим предисловием к справочному руководству для педофилов, название которого не поддается переводу на русский язык. Д-р Р. Эндеруайджер, издатель журнала «Защита от обвинений в растлении малолетних», и к тому же лютеранский пастор, в своем интервью голландскому журналу «Пэдика» заявил следующее: «Педофилы должны открыто и смело заявлять о своем выборе... Как богослов, я вижу волю Бога в особенной форме телесной близости, и т. д.»

Другой, Сан-Францисский Центр половых исследований при Калифорнийском университете был представлен здесь такими звездами педофилии, как Дж. Де Секко, Д. Цэнг и В. Дайнз. Под редакцией Цэнга вышел сборник «Запретный возраст», который, в частности, проповедует «сексуальную свободу как важнейший элемент сексуальной революции и одно из основных прав ребенка». Все эти и многие другие «интеллектуалы» как рыбы в воде чувствуют себя в компании порно-издателей и кинопродюссеров, и недаром: они объединены идеей, что растление малолетних — это выдумка, в то время, как уголовные меры против педофилов — что бы вы думали? печальный симптом закрепощенности американского общества. Почти одновременно с калифорнийской конференцией, в июле 1998 г. ученая статья в «Бюллетене Психологии» объявляет о «позитивном опыте сексуального контакта между взрослыми и детьми». Разумеется, д-р Кинзи толковал о том же еще 50 лет назад...

Дальнейшее несколько напоминает шахматную партию: противник делает рискованный ход, намереваясь извлечь преимущество из вашего ответа. Поднялась буря протеста; главную роль в ней сыграла д-р Лора Шлессинджер, ведущая одной из самых популярных радиопрограмм в США. Но, похоже, противнику только того и было надо: на недовольных обрушился удар за содомоненавистничество и оскорбление лучших чувств мужеложников. 20 мая 1999 г. в Ньютоне, шт. Массачусетс, городские власти и чины Отдела народного образования штата организовали митинг в поддержку «ущемленного меньшинства», где один за другим клялись в верности содомскому делу и доказывали, что всякое беспокойство о вторжении педофилов в городские школы есть признак преступного религиозного фанатизма.

Извращения и разврат (заметим, что издавна по-английски это было одно и то же слово «perversion») уже давно вторглись в городские школы практически всех штатов, как со своими программами секспросвета, так и лично, — лишь только ослабло сопротивление общества. Удивительно ли, что педофилы не стояли в стороне, хоть и не слишком хвастались своими успехами? «Когда мы были детьми, нашим родителям не приходило в голову торчать на улице, не спуская с нас глаз, или встречать нас на автобусной остановке. Почему бы это?» — пестрят риторическими вопросами газетные полосы. А недавно выяснилось, что с ведома Отдела народного образования некто П. Мельцер, член Центрального Комитета NAMBLA (дословная расшифровка названия Северо-Американской Ассоциации Деторастлителей представляется неуместной), редактор их журнала, полного полезных советов заинтересованным читателям, с 1984 г. занимал должность учителя в школах Нью-Йорка.

Характерен следующий эпизод: одна из докладчиц на митинге в Ньютоне гордо заявила, что вопреки христианским активистам, «среди растлителей малолетних гомосексуалисты составляют всего лишь 30%» (по другим данным — до 60%, но не в том дело). На что глава Массачусетской Христианской Коалиции Эвелин Рилли заметила следующее: «Выходит, вы признаете, что среди гомосексуалистов растлители малолетних встречаются вдесятеро чаще, чем среди всего населения в целом, не так ли?» Ответ — гробовое молчание, и не только из-за неприятного признания: русским трудно этому поверить, но по сегодняшним стандартам свободное владение арифметикой далеко не типично для такого рода публики.

* * *

Почему мужеложники остро заинтересованы в распространении педофилии, это понятно малым детям (в буквальном смысле — благодаря секспросвету в начальной школе). Помимо узко-специального интереса, сказывается естественная убыль кадров: средняя продолжительность жизни педераста с диагнозом СПИД — 39 лет, без такого диагноза — 40 лет. Но им приходится двигаться с осторожностью: слишком уж «взрывной» материал. После долгих колебаний «Бюллетень Психологии» выразил сожаление по поводу публикации педофильской рекламы. Однако говорить об этом как о победе над наследниками д-ра Кинзи не просто преждевременно, а ошибочно.

Вспомним цитированный выше манифест американских педерастов Кэрка и Мэдсена. В самом деле, большинство людей изо дня в день живут не публикациями в научных журналах, не абстрактными принципами и даже не религиозным учением, а нормой. Норма, в свою очередь, основываясь на тех или иных принципах и учениях, может меняться, слабеть, укрепляться, и пр.: это и есть главный фронт культурной войны. Наследие Альфреда Кинзи год за годом, день за днем разрушает в людях понятие нормы как таковой; половые извращения — лишь один из многочисленных этапов этой работы.

Раскроем газету: «Судебный иск против Миннеаполисского полицейского управления. В городской суд поступила жалоба от курсанта полиции на то, что ему...» Позвольте: ему или ей? Вопрос тонкий, но в как раз в нем существо дела. Истица, по словам газеты, «находясь в процессе подготовки к хирургической операции по поводу смены половой принадлежности» — женской на мужскую, — уже сейчас требует через суд допуска в мужскую уборную, мужской душ, и не в последнюю очередь — употребления в свой адрес местоимений мужского рода...

Когда восклицают – с удивлением, с отчаянием, с ужасом – «Жизнь стала ненормальной!», то напоминают нам именно об этом. Сегодняшние американцы с тем же единодушием, как 50 или 100 лет назад, теоретически подтвердят, что лгать под присягой – преступление; но практически клятвопреступник в Белом Доме сегодня мало кого волнует. И если обыватель – не развратная скотина, не сатанист, не идеолог раскрепощения, а обычный человек, вроде нас с вами, – читает у себя в местной газете, что среди городской полиции (которую он, в общем-то, привык уважать) кое-кто взялся «менять половую принадлежность» и уже вчинил городу судебный иск по поводу личного и притяжательного местоимений, то надолго ли хватит у него ощущения нормы? И когда он, сидя у себя дома в кресле, вникает в теледискуссию между доктором медицины и доктором богословия о том, какие особенности «интимных связей между разновозрастными партнерами» – эмоциональные, социальные или эстетические – надлежит освещать в школьных программах, и как «преодолеть застарелый религиозный фанатизм некоторых родителей», – доктор Кинзи крепко обнимает его из преисподней своею мертвой рукою.

Литература

Fr. James Thornon. The Crime of the Century. // The New American, Jan. 4, 1999

Dr. Judith Rresman. Fighting the Kinsey Fraud. // The New American, May 24, 1999

Roger D. McGrath. «Crime Control in the Old West» //American Guardian, Nov./Dec., 1997

Ed Vitagliano. «Homosxuality and Child Molestation»// AFA Journal, June 1999

What Are We Doing About Paedophilia in Massachusttes? // Massachusetts News, July 1999

City Sued over Sex Change in Police Department. // Star Tribune, Minneapolis, Jan. 21, 1999 г.

W. N. Grigg. They Want Your Children. // The New American, June 8, 1998

W. J. Jasper. Cal State's Paedophile Confab. // The New American, Aug. 30, 1999