Родители – тоже люди!
– Тема нашей беседы – проблемы взаимоотношений детей с родителями,. Все родители считают, что любят своих детей, но любовь бывает настоящей, а бывает неразумной, глупой, эгоистичной. Неразумная любовь либо отсутствие настоящей любви приводит к появлению в жизни детей различных проблем, которые потом могут сопровождать их всю жизнь. Проявления нелюбви бывают очень разными. Наиболее часто, как нам кажется, встречаются такие ее проявления, как излишняя требовательность, недостаток или избыток внимания, непонимание, жестокость. Измену одного из родителей или развод тоже можно отнести к проявлениям нелюбви. Все это причиняет детям большие страдания, оставляет след на всю жизнь. Как нам, для начала, понять своих родителей?
– Хотя не все родители любят своих детей, но все дети любят своих родителей. Это физиологический механизм, он действует вне зависимости от воли родителей. Для маленького ребенка быть с родителями, приклеиваться к ним – это жизненно необходимая потребность. Каждый человек начинает свою жизнь с симбиоза с мамой, в виде единого организма, связанного пуповиной. Потом он рождается и очень сильно зависит от мамы и от папы тоже, которые обеспечивают его выживание. Эта связь проявляется даже тогда, когда пуповина разрезана, ну, например, известен такой факт, что маленькие дети на руках у матерей подстраиваются под сердечный ритм мамы, их сердечко начинает биться также. Дети распознают маму не только по внешнему виду и по голосу, но и по запаху, причем не только осознанно.
– Но ведь получается что и мама связана с ребенком тем же самым образом? Почему же мамы не всегда любят своих детей, если дети всегда любят мам?
– Ребенок появляется в жизни мамы не с самого первого дня ее жизни. У мамы уже была своя собственная жизнь до того, как ребенок родился. Лет четырнадцать как минимум. И за это время мама успевает завязать разные отношения с другими людьми, со своими родителями, с которыми она тоже очень сильно связана. И ребенок, когда он появляется, не всегда становится на этом фоне чем-то всепоглощающим и полностью определяющим ее жизнь. У нее есть еще много чего. А для ребенка с самого начала мама – это все. Изначально мир ребенка состоит только из мамы. Папа появляется в течение первого года, и то только чуть-чуть. И то – постольку, поскольку он отделяет ребенка от мамы, постольку, поскольку мама связана с папой. Даже когда отец появляется, ребенок воспринимает его через призму матери.
Ну и, конечно, причины недостатка любви кроются часто в том, что мама может быть психологически травмирована. Или находится в непростых отношениях с папой ребенка. И тогда те чувства, которые касаются ее травмы или прошлых событий, застят ее и иногда полностью перекрывают ее способность любить кого-либо. Поэтому родители любят детей не всегда. Как правило, те родители, которые хронически не проявляют любви к своим детям, в психологическом отношении больны. Это не означает, что они сумасшедшие. Но у них есть очень серьезная боль внутри, которая не позволяет им это делать. Я бы не говорил об отсутствии любви в принципе. Ее недостаточно. Но это все, на что способны ваши родители.
Для любви не всегда находится время и место. Иногда родители очень заняты, и занятость это, как правило, «внутренняя». Например, они так вовлечены в любовь к своим родителям, мама так связана со своей мамой, бабушкой ребенка, что у нее нет времени и сил, чтобы любить своих детей. Она полностью поглощена заботой о своей матери. Точно так же, если у одного из родителей возникают проблемы с мужем и женой, то чаще всего они возникают потому, что на мужа или жену нет времени и душевных сил – все они направлены на родителей. Это очень распространенное явление.
Например, не случайно в Библии сказано, что человек должен «отлепиться от родителей», чтобы создавать новую семью. Если этого не происходит, то и детям до такого родителя не добраться. Этот процесс отделения психологи называют сепарацией. С рождения дети своей любовью привязаны к родителям. Процесс сепарирования столь сложен, потому что идет против этой потребности в любви, против потребности быть с родителями, помогать родителям, делать их жизнь лучше.
Но это еще вопрос, может ли ребенок в принципе улучшить жизнь своих родителей. Детская любовь слепа и граничит с детским всемогуществом. Ребенок говорит: «Это все из-за меня, папа с мамой развелись из-за меня, я плохой». Но это не правда. Даже если папа с мамой развелись после рождения ребенка, то они развелись по собственным причинам. Ребенок в этой и похожих ситуациях может сделать очень мало. Он старается сопереживать, сочувствовать своим родителям, помогать им, но это никуда не ведет, это только закрывает ему возможность жить своей собственной жизнью.
То же самое может происходить, если мама воспитывает ребенка одна. Она развелась когда-то со своим мужем, например, или родила ребенка отдельно. И часто она бессознательно «приглашает» ребенка быть своим партнером, занимать место супруга. Это не обязательно касается только мальчиков, это также относится и к девочкам. Мать «просит», чтобы ребенок обеспечивал ей психологический комфорт. Ребенок будет делать это с радостью. Ради матери он готов на все. Но это не даст матери настоящего комфорта, потому что ее сложности лежат совсем не там. И кроме этого, это перекроет ее возможность найти нового партнера. Потому что она сама в такой ситуации («Я все отдаю ради него!»), уже не ищет новых отношений, а рассчитывает на привязанность ребенка, удовлетворяется ею.
Можно спорить, что лучше для ребенка: когда родители остаются вместе и ругаются, или если они разрешили свой конфликт и разошлись. Но если родители остаются вместе только ради ребенка, ради того, чтобы у ребенка якобы была полная семья, то для ребенка это определенно плохо. Потому что на него опять-таки накладывается очень и очень большая ответственность. Мама с одной стороны говорит: «Я это делаю ради тебя! Ради тебя я всю свою жизнь поломала и с этим козлом осталась навсегда»! А папа с другой: «Если бы не ты, я бы был свободен и замечателен!» И ребенок уже не может принять тот подарок, которые родители якобы сделали ему. Этот подарок оказался с зубами. Он кусается. Поэтому, с моей точки зрения, для ребенка очень важно понимать, что у родителей есть своя собственная жизнь, на которую ребенок может повлиять очень и очень мало.
– Вы сказали, что одна из причин нелюбви родителей к детям – это привязанность их к своим родителям…
– Например. Или неумение заботиться о детях в принципе. Это может быть результатом психологической травмы, если ребенок вырастает, и у него в принципе нет душевных сил заботиться о ком-то. У него нет просто опыта. Если мама выросла в семье без матери или отца, то у нее может быть любовь, но не нет внешних привычек и навыков к ее проявлению.
Она не знает, как обнять своего ребенка, если ее не обнимали. Мы это видим на примере старших поколений, например, поколения Великой Отечественной войны. Во время войны не очень-то обнимались. Матерям приходилось работать, отцы были на фронте и вообще отсутствовали, и ребенок рос в ситуации, когда у него просто не было опыта пребывания с матерью. И теперь взрослый ребенок тоже не умеет быть со своими детьми.
К счастью, человек обучается быть папой или мамой не только у своих родителей. У нас есть еще культура: книжки, соседи, на которых мы можем посмотреть, учителя, которые иногда замещают родителей, у нас есть наставники, священники теперь есть, слава тебе Господи.
– Помимо родительских навыков, наверное, есть в чистом виде случаи, когда родители вообще мало умеют любить, потому что, как говорят, любви в мире стало гораздо меньше…
– Не знаю насчет мира, но в России с этим действительно тяжело. У нас население очень травмировано. У нас была война, когда погибло множество людей. Люди возвращались из плена, и лагерей. Еще раньше была гражданская война, когда семьи внутри себя воевали друг против друга. Это очень страшно. Это очень тяжело. Еще были коллективизация, революция, первая мировая война, когда тоже много чего произошло. Это все произошло менее, чем за сто лет. Должно пройти еще несколько поколений, должны родиться дети тех, кто живет сейчас, чтобы мы смогли научиться жить в мирных условиях и заботиться о детях, а не в условиях, когда кругом война и надо срочно выживать. Это я про навыки говорю. С одной стороны, а с другой стороны – про психологическое состояние людей, которые сейчас живут.
– Мне кажется, что войны и травмы и испытания вообще не мешают любви, мне кажется, любви мешает больше культ удовольствия, погоня за деньгами, сексом и так далее.
– А откуда мы это имеем? Это «возвращение маятника». Была другая крайность, маятник находился в противоположном положении: ничего нельзя, ничего нет, не жили, выживали, а потом появилась возможность получить все материальные блага. И те люди, которые внутри себя не имеют опоры, например, в любви родительской, пытаются во взрослом состоянии обеспечить себе внешний контейнер, найти хорошую «маму» в этих материальных благах. Потому что пребывание в состоянии удовольствия – это пребывание в состоянии контакта с матерью. Когда внутри матки все хорошо, тебя кормят и поят, тебе тепло, и ничего не надо делать, ты пребываешь в абсолютной нирване. И люди, которые стремятся к удовольствиям, стремятся добиться для себя хорошей мамы, продлить ее уже во взрослом состоянии.
Конечно, эта погоня за наслаждениями не может восполнить ту любовь, которая нужна была тогда, когда ребенок был маленький. Это невозможно, время прошло. Он будет стараться, но настоящего удовлетворения это не принесет. И как следствие, тот, кто полностью вовлечен в процесс приобретения мамы через материальные блага, не занимается своими детьми.
Совсем недавно за помощью обратилась семья. В ней большие претензии одного родителя к другому из-за того, что мама увлечена бизнесом, а не занимается ребенком так, как положено. Она полностью вовлечена в свои деловые задачи. Ей важно, таким образом обеспечивать ребенка, добиваться возможности купить ему очередную игрушку или послать учиться в хорошее место. Это тоже проявление любви, но оно не заменит контакта с мамой.
– Вообще, какую роль во всей этой нелюбви в наше время имеет занятость работой? В особенности именно женщин, потому что сейчас именно женщины теряют свою женскую роль хозяйки дома и матери и часто очень увлекаются карьерой.
– Есть такое психологическое понятие как «достаточно хорошая мама». Мы не можем говорить об идеальной маме, потому что тогда мы становимся в позицию судьи. А вот если мама достаточно уделяет времени ребенку – достаточно для того, чтобы развилась его внутренняя устойчивость, если она обеспечивает это и вообще может слушать потребности ребенка, настолько, насколько она способна, она является достаточно хорошей мамой. Это же означает, что она появляется тогда, когда ребенку это нужно, и не дергает его тогда, когда ребенок занят собой.
Есть такой показатель: достаточно хорошая мама отвечает на улыбку ребенка тогда, когда он улыбается ей, а когда он отворачивается, то она его не тормошит.
Травмированные мамы не отвечают, когда ребенок им улыбается, а когда ребенок отвлекается и начинает заниматься чем-то своим, они начинают тормошить его, чтобы войти с ним в контакт. Достаточно хорошая мама чувствует оба желания ребенка – быть в контакте с ней и быть самостоятельным.
Понятие «достаточно хорошей мамы» актуально и для младенцев, и для подростков. Подростки, с одной стороны, очень хотят отделиться и функционировать самостоятельно, отдельно от родителей, и это задача их возраста, а с другой стороны они нуждаются в поддержке родителей. И поэтому подросток то отворачивается во внешний мир и делает что-то там, то возвращается назад и проверяет, на месте ли родители. И очень важно для подростка ощущать и свободу, и возможность опереться на родителей. Иногда это идет в противофазе с родительскими желаниями. Потому что, уходя во внешний мир, подросток вступает в среду, к которой он не мог быть подготовлен дома. Это приключение в неподготовленном для него мире, вызывает очень большую тревогу у мамы. И мама пытается его всенепременно удержать. Хорошо бы, чтобы этот подросток мог посмотреть на маму и увидеть ее не в том состоянии, когда она тревожится, но в том состоянии, когда она бывает спокойной. И тогда он сможет сказать: «Ага, моя мама не так уж сильно от меня зависит. Она взрослый человек, может чего-то делать самостоятельно. Она может опереться на папу или своих родителей, и у нее есть свои собственные дела, и я, в принципе, могу ее оставить». И тогда он может отправиться в свои собственные приключения.
Конечно, если мама полностью в командировках, то она просто физически не может заниматься ребенком. Но с другой стороны важно, как она проводит то время, когда она с ребенком? Что она делает, когда она вернулась с работы? Если работа продолжается у нее в голове и дома, и она думает только о бизнесе, то, конечно, она неспособна уделить ребенку достаточно сил. Дома ее на самом деле нет. Но если она отработала, вернулась и все время, когда она с ребенком, полностью посвящает ребенку, а не своим внутренним процессам, тогда не имеет значение, как и кем она работает. Бывает так, что то время, которое работающие матери посвящают ребенку, они действительно ему посвящают, и тогда они достаточно хорошие мамы. Это возможно.
И наоборот, мама может быть в своих процессах, даже если она не работает. И ее также не хватает, несмотря на то, что она сидит в соседней комнате или даже в той же самой.
Часто за увлечением карьерой и бизнесом лежит психологическая травма. Это попытка обеспечить некоторую стабильность, которой не хватало в детстве. И тогда, конечно, работа становится самым главным, становится вопросом выживания для мамы. Она старается обеспечить суперустойчивость, и тогда на ребенка у нее не хватает ни времени, ни душевных сил.
– Разговоры между родителями и детьми обычно строятся одностороннее: никакого диалога, только доведение до детей просьб и требований. И ребенок годами живет в состоянии невысказанности, потому что родители ведут себя с ним как стены: они только ограничивают его свободу, но слушать ничего не хотят. Что делать ребенку в этой ситуации?
– Для ребенка родители – фигура всемогущая, по крайней мере, до подросткового возраста. Поэтому ребенку очень важно донести свою душевную жизнь именно до родителей. Но иногда, к сожалению, это невозможно. И это часть «не всемогущества» родителей. Некоторые родители не способны слышать, и ребенок с этим сделать ничего не может.
Если у родителей есть зависимость, например алкогольная, то они тем более очень плохо слышат своих детей. Они себя-то не очень слышат, не то что других. И здесь, если говорить о совете, то я бы думал о том, где есть те, кто слышат. Вместо того, чтобы пытаться достучаться до родителей, потому что ребенок мало что может изменить, ему следует искать, искать того, кто его услышит, кроме родителей.
Если же он будет пытаться только изменить отношение к себе со стороны родителей, то все его силы, вся его энергия уйдет на эти попытки изменения. Иногда эти попытки осуществляются через вред для здоровья, через опасные для него ситуации, он пытается всеми средствами обратить на себя внимание родителей, чтобы они все-таки услышали его. Эта ситуация может стать опасной для жизни…
Например, время от времени у нас есть случаи, когда ребенок поступает в психиатрическую клинику в связи с попыткой суицида. И это были попытки докричаться до родителей, но даже в этом случае сильно нарушенные родители не смогут услышать своих детей.
Я бы предложил ребенку всегда помнить, что родители не всемогущи. Это значит, что с ними надо обращаться так же, как со всеми нормальными людьми. Выбирать для разговора время, так же, как он выбирает его со сверстниками и разговаривать тогда, когда его могут услышать. Не требовать, чтобы на него обратили внимание в тот самый момент, когда ему нужно. Может быть, стоит немного подождать. Ну и дальше, обращаться с родителями следует с уважением, также как с соседями и другими взрослыми людьми. Родители не отличаются от других людей, хотя почувствовать это ребенку очень трудно.
Если мама и папа заняты или не в духе, то можно написать им письмо. Например, когда они спят. Или сейчас готовят стол на пятьдесят человек. Тогда можно написать им письмо или записку, электронное письмо.
– Мне кажется, что проблема в том, что когда ребенок просит родителей внести какие-то изменения в их отношения, они боятся потерять авторитет.
– Любой человек, если начать его критиковать, будет этому сопротивляться. Это касается самих подростков или взрослых детей в той же мере. И тому же подростку, который хочет изменить своих родителей, можно предложить: «представь, что тебя сейчас будут «учить жить» твои папа и мама, как ты будешь это воспринимать?»
А страх потери авторитета присутствует обычно в семьях, с авторитарным стилем воспитания. И с такими родителями разговаривать очень трудно, когда угодно и каким угодно образом. Они в принципе значительно менее открыты к общению, чем родители, проводящие демократический стиль воспитания. В демократичных семьях ребенку, конечно, легче что-то сказать.
Но в любом случае ребенок не может взять на себя полномочия по изменению жизни семьи. Потому что он меньше отвечает за ее безопасность, например финансовую. У него меньше возможностей что-то привносить в семью, чем у родителей. Именно родители организуют жизнь в семье, несут за это ответственность.
– Во многих семьях одна из самых болезненных проблем заключена в том, что папа или мама программируют детей на неудачу. «У тебя не получится вот это, ты плохой, ты такой-сякой». Как объяснить родителям, что говорить такие вещи не стоит?
– Обычно такие вещи происходят бессознательно, когда сам родитель не понимает, что делает. Если родитель такое говорит, то ребенку лучше бы сепарироваться, отделиться от этого. Поскольку родитель полностью не контролирует себя в этих ситуациях, требовать от него, чтобы он услышал ребенка, предлагать ему каким-то образом изменить ситуацию, на мой взгляд, совершенно бессмысленно. Ребенок не может сказать родителям это так, чтобы они его услышали. Потому что родитель сам себя не слышит.
Скорее всего, если родитель жестко критикует ребенка за что-либо и приговаривает его к неудачам, то у него происходят в это время свои собственные переживания, переносимые на ребенка. Когда отец говорит сыну, что у него никогда не будет друзей, то он, вероятно, переживает из-за своих собственных отношений с друзьями. А иногда это гнев, который имеет истоки из его собственного детства либо из разговора с начальником. А может быть он, действительно, боится и думает, что та стратегия, которую ребенок применяет к своим друзьям, неэффективна. Но понятно, что такой способ общения с ребенком работает скорее как негативное программирование.
Что может сделать ребенок? Он может сказать: «мама, когда ты говоришь то-то, то-то и то-то, я чувствую себя плохо». Может быть, это даст ему некоторый шанс на то, что мама все-таки услышит его. Когда ребенок говорит так, это может подействовать. Это не высказывание типа: «вы вообще меня не понимаете». Важно, чтобы в просьбах и претензиях к родителям отсутствовали генерализации. Нужно говорить конкретные вещи, говорить о себе, говорить о том, что чувствуешь. Разумеется, это может быть непросто.
И это опять-таки касается любой коммуникации, так проще услышать кого угодно. Не только родителям и детям, но и взрослым людям так общаться гораздо легче.
К сожалению, если обычным образом ребенок достучаться до родителей не может, это значит, мы имеем дело с ситуацией травмированных родителей или больных родителей, или родителей, которые сейчас очень-очень сильно включены в какие-то другие истории.
Если адекватные со стороны ребенка попытки создать с родителями диалог не срабатывают, это значит, что у родителей есть какая-то большая проблема, и эту проблему ребенок исправить не может. Он пытается это делать, часто он пытается это делать посредством разворачивания симптомов, посредством развития отклоняющегося поведения. Это тоже попытка достучаться. Но и она не срабатывает, потому что родитель по каким-то причинам не способен на это обращать внимание. И тогда семья оказывается на приеме у психиатра. Но улучшения у ребенка начинаются тогда, когда начинаются улучшения у родителей. Если до родителей не достучаться обычным уважением, нормальной коммуникацией и выбором времени, и отношением к родителям не как к всемогущим фигурам, а как к нормальным живым людям, если всего этого не достаточно, то ребенку надо искать кого-то еще, кто бы мог его услышать.
Что еще можно делать в такой ситуации? Если ребенок в отчаянии после того, как его не услышали, он может прийти к себе в комнату. Если у него есть свое место и свое пространство в доме у родителей, то это замечательно. Это может быть свое собственное кресло, иногда можно запереться в ванной на некоторое время. Иногда это своя комната. Нужно остаться там и вспомнить о тех, кто может на самом деле поддержать ребенка. Может быть, это учительница, которая думает о нем хорошо и верит в него, может быть это тренер в секции, может быть это кто-то из старших братьев и сестер. Он может мысленно или реально обратиться к этому человеку и с ним поговорить. Может быть, стоит написать ему письмо или записку просто о том, что он сейчас чувствует. Такие письма не обязательно отправлять.
Если реальных фигур, способных оказать поддержку, в жизни ребенка нет, то их место может занимать литературный персонаж. Еще ребенок может обратиться к Богу и помолиться ему.
В сложной ситуации следует обращаться к психологу. Но это могут сделать уже взрослые дети с 18 лет. Всем также доступен телефон доверия, в конце концов. Если говорить об экстремальной ситуации, то есть центры помощи, куда ребенок может обратиться. Возможно, это не поможет ему наладить коммуникацию с родителями, но это поможет ему чувствовать себя лучше, и не тратить все свои душевные силы на то, чтобы сделать что-то невыполнимое.
– А что может сделать психолог в налаживании отношений между ребенком и родителем такого, что сам ребенок сделать не может?
– Психолог свободен от прочной связки отношений «родитель – ребенок» и поэтому он может лучше слышать и одного, и другого. И поскольку он не включен в эту ситуацию, а системные психологи стараются не включаться, не образовывать коалицию с мамой или с ребенком, то они могут донести и до одного, и до другого то, что сказал или хочет сказать партнер. Они являются некоторым образом переводчиками. Потому что, хотя и родители и дети говорят вроде бы по-русски, но, на самом деле, на разных языках.
Психолог доносит до родителей просьбы их детей из других уст, и это проще услышать, потому что с психологом нет таких прочных, долгих отношений на всю жизнь, как с ребенком. Эти высказывания не столь значимы, чтобы их сразу отвергать. Они не вызывают сильного сопротивления, как критические высказывания значимого для нас человека.
– А какой-то родственник, крестный может играть роль посредника вместо психолога?
– Я знаю случаи, когда родственники или крестные помогали в налаживании коммуникаций. Я знаю такие случаи. Это возможно. Но это – удача.
Хотя и с психологом, конечно, может получиться не с первого раза. Мы устанавливаем с нашими клиентами отношения, которые иногда складываются, а иногда не складываются, сколь бы подготовленным ни был специалист. Нельзя сказать, что существуют психологи, которые могут помочь всем. Зато таких специалистов много и обязательно найдется кто-то, от кого можно получить помощь.
– Как выступать в диалоге с родителями, когда из-за нежелания тебя слушать ты хочешь взорваться потому, что не можешь высказаться?
– Гнев – это частая реакция на ограничения. И если его выразить, то пробить стенку все равно не удастся, как правило. В большинстве случаев это не удается. А потом наступает вина, которая еще больше ограничивает наши возможности наладить отношения. Поэтому это не эффективная стратегия.
Вместо этого можно направить свой гнев вовне. Например, этот гнев может послужить энергией, топливом для каких-то достижений. Вместо того, чтобы ругаться с мамой, можно сделать что-то для себя и своей будущей жизни. Не для того, чтобы доказать маме, какой я классный, а для того, чтобы потихоньку от нее отделяться.
– Например, что можно сделать?
– Ну, например можно заняться собственным образованием в том направлении, в котором хочется дальше развиваться. Можно заняться физическим совершенствованием.
Кроме того, это тоже важно понимать, что скандалы – это неизбежный механизм отделения от родителей. Каждый ребенок пытается найти что-то такое, что родители не приемлют. Это именно та точка, в которой устанавливается «я уже отдельно».
Грубость этого скандала сильно зависит от того, насколько родитель позволяет быть другим, быть отдельным от себя. Если родитель допускает отдаление, тогда не нужно таких грубых скандалов, но все равно есть некоторое несогласие. Скандалы очень сильно зависят от стиля коммуникаций в семье. Если в семье принято ругаться и это способ выражения чувств и мнений, тогда и ребенок будет ругаться с родителями и выражать это все грубо и серьезно. Если в семье договариваются, и другое мнение признается, хотя с ним не согласны, тогда и конфликты протекают без скандалов. Потому что конфликт тоже происходит в «любимом» стиле семьи.
– Следует ли ребенку смириться с тем, что он делает это так, как определяют родители, либо же он имеет возможность выбрать максимально конструктивную форму сепарации и заявления о своем отделении?
– Я бы предложил рассматривать любой скандал как способ отделения, и тогда думать, а нужен ли тебе в твоей будущей жизни именно вот этот скандал? Нужна ли тебе дырка в пупке в твоей будущей жизни, или, может быть, что-то еще, что тебе пригодится? Например, иностранный язык. Или курсы менеджмента. Или водительские права. То есть, этот гнев и возмущение могут послужить энергией для приобретения навыков, необходимых в социуме, в будущей жизни.
Я не говорю, что сдерживать свой гнев – это хорошо само по себе. Но этот гнев можно во что-то превратить. Если его выразить – пар вышел и паровоз не двигается. Но если его удержать, не вынести его в скандал, то тогда на этой энергии можно что-то сделать.
Обидно, больно, печально, что мама или папа не согласны со мной, об этом можно поплакать. Ну да, мама не понимает, но все-таки мама, как она ни важна, не единственный человек в этом мире. Нужно сказать себе: «Это очень грустно, но я ничего не могу с этим поделать. Это не я неудачник, а это мой родитель в меня не верит. Это очень разные вещи. Я могу быть сто раз удачником, а мама все равно считает по-другому». Встречаются родители, которые всегда недовольны детьми. Это внутренние процессы родителей. Иногда требуются годы, чтобы дети могли, наконец, это понять.
– Как быть, если не получаешь достаточного внимания от родителей?
– Попросить что-то конкретное, что именно нужно. Очень трудно ответить на просьбу «я хочу больше внимания». «Как, какого внимания ты хочешь, как мне это внимание проявить?» – думает родитель – «ну я же проявляю к тебе внимание по-своему»! «Я хочу больше любви!» Для одного любовь – это обнять, для другого – выслушать, для третьего – купить какую-нибудь конкретную вещь, которая сейчас очень важна ему, и здесь важна не столько вещь, а то, что признали, что это важно. Кому-то нужно помочь как-то очень конкретно. А кому-то нужно, чтобы рассказали историю. Это все очень по-разному. Поэтому, если нужно внимание, или что-то другое, то надо конкретно об этом просить. «Мама, пожалуйста, почитай мне или посиди со мной вечером. Расскажи мне историю». Моя маленькая дочка мне говорит: «Папа, расскажи мне историю». Она не говорит: «больше внимания!», она просит о конкретной его форме, которая для нее больше важна. Это первое.
А второе – нужно попытаться получить внимание там, где его уделяют. Ну, например если мама не может дать внимание, то, может быть, может папа? Или бабушка? Или тренер? То есть нужно получить поддержку и душевное тепло, но там, где его дают.
– Недавно одна знакомая, я не знаю, сколько ей точно лет, двадцать пять – тридцать, поймала себя на том, что она страдает от того, что у нее нет с родителями близких отношений. И она хочет сделать эти отношения близкими, и она хочет этого именно от родителей, она не хочет от кого-то другого. Она хочет быть ближе именно с родителями, их ничем не заменишь, они единственные.
– Она хочет близких отношений сейчас, когда она уже взрослая, но, может быть, это еще тоска по тем близким отношениям, которые были нужны тогда, когда она была маленькой. Этого она не получит, потому что она уже не вернет время назад. Я не знаю, способны ли ее родители на это.
Бывают случаи, когда родитель… частично мертв. Да, есть такой психологический термин – «мертвая мама». Это мама эмоционально не отзывчивая, которая не транслирует позитивных эмоций ребенку. Она как будто мертвая, она отсутствует.
Дети не могут изменить другого человека, они могут только сделать что-то для себя. Иногда у ребенка есть какие-то страхи по поводу того, что родители его не услышат. Может быть, они связаны с каким-то прошлым негативным опытом. Но иногда родители вопреки этим страхам могут слышать! Ну вот, например, дочка вдруг говорит: «Я тебе этого не говорила, я думала, что ты будешь ругаться». А на самом деле я не буду ругаться. И когда она обнаруживает, что я не ругаюсь, а вместо этого даю ей некую поддержку, то для нее это открытие.
Я часто прошу своих пациентов узнать семейную историю своих родителей. И первая реакция часто бывает такой: «Нет, они ни за что про это говорить не будут, это такая болезненная тема, никто никогда про это не скажет, они меня пошлют, и вообще у нас нет никаких отношений!» Но вдруг в ответ на этот уважительный интерес к семейной истории открывается разговор, возобновляются отношения. И они получаются. Есть страх, что они не возможны, но если его преодолеть, то все происходит лучшим образом. И иногда именно сам ребенок тормозит приближение к родителям.
Вот ваша знакомая говорит, что хочет близких отношений с родителями, а чего она хочет? «Что ты хочешь?» – спросил бы я ее. И в зависимости от того, что она ответит, я предложил бы ей это попробовать. Помните, я говорил про необходимость говорить конкретно о своих потребностях? Не «любви» вообще искать, а «мне надо, чтобы меня обняли»! Обнять – это понятно. «Мама, обними меня!» – на это легко ответить. «Мама, я хочу больше твоей любви!» – бедная мама! Ей надо гадать: как любви, какой любви? Что нужно? Поэтому, если хочется близких отношений, можно попробовать уважительно, так, как со всеми остальными людьми это делается, что-то сказать, о чем-то попросить.
Понимая при этом, что родители – это не твой придаток, не батарейка и не обслуживающий персонал, а другие люди. Которые могут ответить, а могут и нет. Если не ответит – то это грустно, но если ответит – то это удача.
– Если не ответят, то не прекращать попытки, потому что с первого раза это может не получиться, ведь для родителей попытки сблизиться с ними могут быть неожиданны?
– Да, конечно. И здесь тоже важно дозировать. Если никогда маму не обнимал, и вдруг при встрече кидаешься ее обнимать в тридцать семь лет, наверное, она удивится, может быть, ей даже плохо станет от неожиданности.
– Что вы можете сказать на тему зависимости от родителей уже во взрослом возрасте? Мне кажется, что когда твои родители тобой недовольны, то твоя жизнь ухудшается и ты как-то душевно скудеешь, усыхаешь. Что психология говорит об этом?
– По моему опыту это может быть связано с незавершенным процессом сепарации. Речь не о физическом, а об эмоциональном отделении. Человек живет отдельно, сам себя обеспечивает. И, тем не менее, эмоциональная связь все еще есть. Она может быть преодолена настолько, чтобы переехать, но все равно еще как-то аукается. Потому что совсем от родителей отделиться невозможно. Но можно сепарироваться, вырасти.
Кроме родителей, мы принадлежим к некой большей общности под названием «семья», «род». Родители являются представителями этого самого рода, ближайшими к нам. И хотим мы или не хотим, мы выполняем какие-то правила нашего рода. У нас есть некоторое наследство: с одной стороны это ресурс, с другой – обязательство. И принадлежность к этому роду определяет так или иначе нашу жизнь, немножко или много. В некоторых родах нельзя выходить замуж или жениться не на той национальности, где-то должны соблюдаться религиозные обычаи, где-то необходимо, чтобы все в семье были врачи, в общем, бывает много всяких разных требований. И эту связь мы будем ощущать. Вопрос в том, сколь много эти традиции определяют в нашей жизни, сколь сильно они влияют на нее. Если на каждое мамино недовольство и хмурые брови мы будем переворачивать всю нашу жизнь, то как мы сможем функционировать?
– Вы верите в силу родительского проклятия?
– Я много работаю с родительскими проклятиями. И я полагаю, что хороший способ разобраться с проклятием – это пойти по пути сепарации, по пути отделения. При этом мы не утрачиваем связи. Сепарация – это не утрачивание связи вовсе, это установление новой связи, это установление связи между предками и потомками, которая отличается от связи между ребенком и родителями. Потому что предки и потомки – это достойные друг друга звенья цепочки, по которой, как говорят, от Адама и Евы и самого Бога передается жизнь. И мы передаем жизнь дальше – нашим детям. Тогда мы превращаемся еще в одно звено этой цепи. От родителей получили – детям передали.
Связь родителей и детей – очень прочная, и там проклятие может сработать. Обычно проклятие является явным превышением полномочий родителей. Например, если родитель кого-то проклинает, то по какому праву он это делает? Почему он решает, что здесь нужно прервать этот жизненный поток любви? Проклятие разрешается, если мы рассматриваем отношения не просто в паре родитель-ребенок, а смотрим на весь род. Тогда эта нестыковка, этот конфликт, становятся не такими значимыми по сравнению с общим большим потоком. Это уже только маленькая турбулентность в этой большой полноводной реке.
Сепарация позволяет нам встать в один ряд с нашими предками, войти в эту цепочку, передающих жизнь дальше. А пока мы не отсепарируемся, мы являемся родительским придатком.
– Сепарация в норме должна происходить в каком-то определенном возрасте?
– Она постепенно начинается с рождения ребенка. Но у нас есть много так называемых нормативных кризисов, когда жизнь ребенка и всей семьи меняется. Это кризис трех лет, когда ребенок начинает говорить «я сам», потом идет в детский садик и тоже отделяется от родителей понемножку, потом в школу, потом становится подростком, и он все больше и больше получает в свое распоряжение окружающий мир. И мир становится все более важен, а родители – все меньше. И для того, чтобы ребенок этим миром оперировал и в нем жил, он должен все более отделяться от родителей. В подростковом возрасте этот процесс идет полным ходом, с фонтанами и фейерверками. Ну, и к возрасту молодых людей хорошо бы, чтобы все это было уже завершено.
У нас, к сожалению, нет ритуалов, которые бы эту сепарацию отмечали. Есть поход в армию для мужчин, есть всякие свадьбы и замужества, но они не очень работают. Молодые люди должны быть уже отсепарированы от родителей к тому моменту, когда они вступают в брак, чтобы отлепиться от родителей безболезненно и прилепиться к жене своей.
– То есть, материальная независимость мало помогает сепарации?
– Материальная независимость – это только часть сепарации. Потому что есть еще эмоциональные связи. У нас вообще сильны традиции многопоколенных семей, совместно проживающих в одном доме или рядом друг с другом. Это, конечно, не простая традиция, но и в этих условиях возможно отделение.
– Хотелось бы поподробнее поговорить на тему ухудшения отношений между родителями и их развода. Две крайности в поведении ребенка: одна – занять позицию «это не мое дело», а вторая – пытаться как-то активно влиять на ситуацию. Во всяком случае, существует, наверняка, какая-то стратегия, которая будет оптимальной?
– С моей точки зрения, ребенок ничего не может сделать для улучшения отношений между родителями, это дела родителей. Если ребенок будет брать на себя эту ответственность – его жизнь ухудшится и никакого выигрыша для себя он не получит. В тех случаях, когда дети пытаются что-то делать – они оказываются на приеме у психолога или психиатра – с разными симптомами. Или потом во взрослом состоянии мы обнаруживаем у них корни крупных проблем, идущие к тому моменту, когда ребенок пытался что-то взять на себя в отношениях родителей. Я использую такую метафору: ребенку нечего делать в родительской спальне. Когда родители находятся в ней вместе – он должен быть снаружи. Его же не приглашают на занятия любовью в качестве зрителя, судьи или участника?
Точно так же, как ребенок не решает, будет ли он рождаться или нет, он не должен решать, будут ли его папа и мама вместе или порознь. Это решение принимают родители.
Ребенок может принять на себя решение, что он является ребенком обоих родителей. Он может об этом вспоминать. Даже если мама говорит: «Все, теперь у тебя папы нету, только мама», ребенок по-прежнему имеет права быть ребенком и мамы, и папы. Это то, что он может делать. То, как он будет встречаться с папой или с мамой в разведенной семье, решают родители. Но он имеет права знать и помнить, что он родился от двоих. Такое изменение внутренней картинки может очень сильно в дальнейшем повлиять на жизнь семейной системы и его собственную.
– Если подросток живет с пьющими родителями, чаще, наверное, с одним пьющим родителем, какая стратегия выживания, что можно ему посоветовать, чтобы он максимально смог себя сохранить?
– Отделяться. Уходить. Сматываться из этой семьи, оставить родителей с алкоголем, ничего не делать.
– Ну а куда он может уйти, если он несовершеннолетний?
– Нужно максимально устраняться из этой истории. Не спасать родителей, это очень трудно, и жить своей жизнью настолько, насколько это возможно. Здесь я говорю как специалист, который много работает с зависимыми людьми. К сожалению, попытки спасать зависимого, приводят к консервированию или ухудшению ситуации. Если же зависимого оставить в покое, то есть устраниться от спасения, тогда у зависимого появляется шанс что-то изменить в своей жизни. В противном случае этого шанса нет.
Например, ребенок приводит пьяную маму домой. Ребенок покупает ей спиртное, потому что утром у нее болит голова. Как следствие, маме ничего не нужно менять, ее жизнь комфортна. Он обслуживает ее зависимость.
Другой вариант, ребенок постоянно выбрасывает спиртное. А после того, как он выбросил водку или наркотик, мама пойдет, продаст чего-нибудь и снова купит, ее это не остановит. Это бесполезное действие. К сожалению, бесполезное. Единственное, что мы можем сделать – это уйти из этой ситуации. Стараться поменьше общаться, уходить при первой возможности, поступать в Суворовское училище, еще куда-нибудь...
– Как внутри себя отделиться от всего этого, как принять решение отказаться от спасения родителей?
– Принять такое решение возможно. У анонимных алкоголиков первый пункт их заповедей гласит: «Алкоголь сильнее меня, я бессилен перед ним». Точно также члены семьи алкоголиков бессильны перед ним, с этим невозможно ничего сделать. Можно помолиться за родителей, это возможно. Тогда мы передаем их силе большей, чем мы сами. Но это все, что мы можем.
– Другая ситуация. Если мама – одинока, то у ее сына есть риск вырасти «маминкиным сынком» и потом иметь проблемы в личной жизни. Что может сделать мальчик в такой ситуации, чтобы стать личностью?
– Я бы не ограничивал эту проблему мальчиками. Девочки точно также прилепливаются к мамам в такой ситуации. Я бы предложил искать в родителях силу. Смотреть на родителя не как на бедного и одинокого, а как на сильного человека, который не всегда несчастен, и в его жизни есть что-то, кроме ребенка. Что еще есть у мамы? Работа есть, может быть, друзья есть, может быть, есть ее семья. В конце концов, здесь помогает та же самая формула – «я и мамин, и папин». Второго родителя нужно мысленно вернуть в свою жизнь. Даже если он умер, если не известен. Это немножко разбавляет мамино влияние.
– То есть, мама пытается создать замкнутую систему из двоих, а ребенок может помочь ей разомкнуть эту систему?
– Не ей, а себе. Ну, конечно, если мы имеем дело с системой, меняется взгляд ребенка, меняется и ситуация с родителем. Ребенку, у которого есть какой-то симптом, связанный с тем, что он слишком включен в отношения с мамой, мысленное обращение к фигуре отца, появление папы, отход на такое расстояние, откуда видно двоих родителей, помогает себя чувствовать лучше.
Когда мы психологически работаем с ребенком, мы обсуждаем, что он знает об отце, кто рассказывает об отце, каким, как ему кажется, он мог бы быть, и постепенно, по кусочку, мы собираем некоторый образ. Это может сделать ребенок и сам. Это может быть сложно, потому что ему потребуется тогда нарушить лояльность к матери, которая, например, «в контрах» со своим бывшим мужем. Поэтому здесь нужна некоторая поддержка. Мы работали с взрослым ребенком, взрослой женщиной. У нее не было фотографии отца, а на всех фотографиях, где оба родителя были сфотографированы вместе, мама маникюрными ножницами вырезала папу. Там были дырки. И мы работали с этими дырками. Пытались представить, кто мог бы оказаться в этой дыре, каким он был, что это было за время, в каком это было городе, что он мог бы любить есть, а какая на нем могла бы быть одежда. А вот здесь виден край кителя! Мама не дорезала. Ага! Она провела большую работу и по видному кусочку погона определила воинское звание своего отца. Это было очень важно для нее. Постепенно ситуация поменялась, и мама все-таки смогла рассказать своей дочери про ее отца.
– Допустим, ребенку уже тридцать лет, не важно, мужчина это или женщина. Он собирается создавать семью, либо уже создал ее и наступает этот момент разрыва с матерью. Мать пытается вмешиваться в жизнь, даже если они живут отдельно. Что можно сделать?
– Папа очень хорошо помогает и в этой ситуации, потому что функция папы – отделять от мамы. Сначала папа разрезает пуповину физическую, а потом и эмоциональную тоже.
Есть еще кое-что, напутствие детям, отделяющимся от родителей. Это – чувство душевного дискомфорта, угрызения совести. Сначала надо понять, что без этого дискомфорта сепарация не удастся. Потому что если ребенок остается с родителями, то он будет чувствовать себя виноватым по отношению к своей супруге или супругу, а если он останется с супругом, то он будет чувствовать вину по отношению к родителю. То есть, сохранить душевный комфорт в любом случае вряд ли удастся.
Развитие семейной системы связано с тем, чтобы отделяться от родителей и организовывать новую семью. Поэтому, если чувствуешь в душе некоторый непорядок оттого, что не так много времени проводишь с родителями, а проводишь его с кем-то другим, то это не плохо. Это некий компас любви, он свидетельствует о том, что происходит развитие, а развитие в семейной сфере всегда происходит тогда, когда мы естественным образом нарушаем нашу принадлежность к чему-либо.
– Но как при этом выполнить свои обязанности перед родителями? Как отделиться от них так, чтобы не разрушить ваши отношения и любовь?
– Самая глобальная рекомендация, которая соответствует этому вопросу, это то, что родители – тоже люди. И для улучшения отношений с ними, надо относится к ним также, как к другим людям. Я это уже говорил.
Наша обязанность перед родителями – это очень… хитрая обязанность. Потому что это тот долг, который мы не сможем вернуть никогда. Потому что родители столько для нас сделали, что чтобы мы ни делали для них, мы не сможем сделать что-нибудь соизмеримое. Потому что родители нас родили. Мы же не можем их родить? Это невозможно. Сколько бы мы ни бились, этот баланс никогда не будет равным. Мы можем это – родительскую любовь – передать дальше, своим детям. Выход в этом. «Мама, то, что я получил от тебя – это подарок, папа, то, что я получил от тебя – это подарок. Спасибо. За подарки не надо расплачиваться. Подарки не отдаривают. Но это не пропадет зря, я это передам дальше. Я буду воспитывать своих детей или заботиться о чужих». То есть, жизнь передастся дальше. Разумеется, по-христиански, мы заботимся о старых родителях. Но это совсем не то, что быть обязанным всю жизнь. Это совсем другое.
Кроме обязанностей, очень важно почтение к родителям. Я бы это трактовал в психологическом ключе так: есть вещи, которые находятся в компетенции родителей. Я признаю, что они были до меня, что они старше и жизнь я получил от них. Я их почитаю как родителей. Это значит, что я не вмешиваюсь в их дела между собой. Что вот это – их дело. Как они решат – жить вместе или не жить вместе – это их дело. И мое почтение к ним в том, что я допускаю, что есть что-то, что мне неподконтрольно. Я уважаю их судьбу. Например, мама выросла в семье с тяжелой ситуацией, и поэтому она такая холодая. Тяжелое у нее детство было. Я почитаю ее, уважаю ее – это значит, я принимаю ее так, как есть. Да, мне это конечно обидно, но я не пытаюсь ее изменить, превратить
Несовершеннолетним детям также важно научиться слушаться родителей. Иногда нужно себе сказать: вы мои родители, я ваш ребенок, что вы для меня делаете, то и правильно, что бы это ни было. Когда я стану взрослым, я смогу поступать по своему, но сейчас я поступаю так, как говорите вы. Это не значит, что я буду запрограммирован вами, но это значит, что сейчас я доверяюсь вам и принимаю ваше решение.
© Realisti.ru
Об авторе: Любитов Игорь Евгеньевич.
6023 |
Психолог Игорь Любитов |
Ваши отзывы |
Рассмотрены ситуации практически все диаметрально противоположные! Я растила сына мужчиной, старалась быть ему другом. Я его любила, но не баловала, не угождала! А он вырос бессердечным отчуждённым, ненавидящим меня чудовищем. Мне от него надо хотя бы раз в неделю по тлф услышать 2-3 слова, сказанные добрым голосом. Но нет! мне кажется он мечтает , когда я исчезну! А я всё не верила, что он может быть таким жестоким, списывала на обстоятельства, пыталась забыть обиды, как ни в чём ни бывало... Но он плевать хотел на меня, не спросит ни о чём, не поможет. Мало того не уважает , а презирает. Вопреки здравому смыслу и фактам, считает (или просто издевается) меня нелюдимой, социально неадаптированной, это при том, что я экстраверт, оптимист и эмпат. И он ни-ко-го не любит! Живёт с женщиной без всякой любви, вдвоём как бы удобнее. А вы говорите "часто родители не любят детей" и "все дети любят родителей". А получается наоборот, сын относится как к врагу.
Анна , возраст: 64 / 17.07.2019
мне очень понравилась статья действительно про жизнь и можно очень много для себя извлечь из этой статьи и попробовать наладить взаимоотнашение с моим папой
даша , возраст: 14 / 02.04.2011
Спасибо за статью. Читаешь, и узнаешь себя. Жаль только, что "сепарироваться" некуда. Придется попробовать применить ваши советы по максимуму на общей жилплощади.
Александра , возраст: 18 / 05.12.2010
У меня не отзыв, а крик души. Моей дочери недавно исполнилось 18-ть и она не пришла домой ночевать, я не могла до нее дозвониться(она не брала трубку). Такого никогда не было. Обычно в 5-6 вечера она уже бывала дома. Я пошла ее искать...В конечном итоге она позвонила, пьяная, кричала, что она взрослая и домой вернется только утром, что она со своим любимым человеком..., потом появилась и подружка 15-ти лет у которой мама ушла на работу и ей страшно одной ночью.... В общем я добилась, чтоб моя дочь и ее подруга пришли к нам домой и оставила эту девочку ночевать, это было уже в два ночи. ЕГЭ еще не сдала, аттестат еще не получила. Взрослая. Как доказать ей, что взрослость не исполнение определенного возраста, а нечто большее, что у нее не только права, но и обязанности, как достучаться до моего родненького человечка, который оказался таким безразличным и черствым к маме.
Чернявская Елена , возраст: 38 / 30.05.2010
Спасибо,я нашла для себя полезное)))но похоже в моей ситуации нужно уже идти к психологу)
Евгения , возраст: 16 / 04.04.2010
Спасибо, нашла в вашей статье ответы на некоторые свои вопросы.
Владилена , возраст: 33 / 07.01.2010
Версия для печати |
Смотрите также по этой теме: |
Принимайте родителей такими, какие они есть (Психолог Светлана Швецова)
Почитание родителей не должно доходить до безвольного послушания им (Протоиерей Игорь Гагарин)
Отношения с родителями: начни с себя (Дмитрий Семеник)
Не пытайтесь что-либо доказывать родителям (Лариса Трутаева, психолог)
На каком языке говорить с родителями (Юлия Борисовна Гиппенрейтер, доктор психологических наук)
Чтобы тебя услышали, сначала ты должен услышать (Детский психолог Татьяна Шишова)
Не делайте из себя прокурора (Владимир Гурболиков)
Отношения между родителями и детьми (Гунтхард Вебер)
Усыновить родителей (Психолог Александр Колмановский)